Константин Щемелинин - Я

Что ждет меня дальше в процессе становления меня? Когда я стану Повелителем Миров и стану ли я им вообще когда-нибудь? Этого я сейчас не знаю, но знаю точно, что, как и говорил мой «отец», я меняюсь со временем, становясь все могущественнее и могущественнее, пока получая его от моего «отца», но со временем, может быть, я научусь самостоятельно увеличивать свое могущество и, наверное, когда-нибудь моя сила сравняется с силой Хозяина этой Вселенной.

Повелитель Мира — кто же это такой? Какими словами описать это состояние? Властелин Миров — это тот, чья власть распространяется на многие Вселенные, но что такое власть над Вселенной? Я много думал над этим вопросом и считаю, что это, прежде всего, право и возможность устанавливать законы ее развития и функционирования.

Да, я пока еще не умею этого делать, и поэтому меня нельзя с полным правом назвать Хозяином Мира, но можно представить, что когда-нибудь я научусь делать это и создам Вселенную с заданными для нее законами развития и функционирования материи — и что дальше? Зачем все это? Не знаю… Всему свое время, а пока мне просто нужно жить дальше.

Кстати, а куда подевался мой тигр? Ах, да, ведь я же отправил его в Индию! Надо будет вернуть его обратно. Решив так, я вернул кошку обратно в дом, и все в моей душе снова стало почти так, как и было раньше, до моей неудачной женитьбы.

Вскоре мне пришла в голову любопытная мысль, что тигра можно успешно снимать в кино, ведь он у меня совершенно ручной. Я переговорил с представителями нескольких кинокомпаний и заинтересовал их, потом нам устроили пробную съемку, и вот мой полосатый хищник уже стал актером.

На съемочной площадке я всегда выполнял работу дрессировщика: режиссер говорил мне, что должен делать тигр, а я это задание передавал зверю прямо в мозг, чтобы не допустить какого-либо непредусмотренного поведения в процессе съемки; я постоянно отслеживал внутреннее состояние хищника, и если замечал что-нибудь подозрительное, то или «гасил» его своими методами, или же (чтобы не наносить животному тяжелой травмы) прерывал съемку и отправлял зверя в клетку. Надо еще добавить, что тигр все то время, когда не работал, проводил в клетке — это делалось ради безопасности как людей, так и самого хищника.

А сцены с моим тигром получались великолепно: могучий и красивый зверь, играя вместе с актерами (сам ни разу не сбившись с роли), одним своим присутствием заставлял их играть столь естественно, что довольно часто это была уже не игра, а сущая правда; и, хотя рядом дежурили снайперы, но в их услугах не было необходимости — тигр был всегда послушен моей воле.

Теперь я зарабатывал деньги не только своей игрой, но и эксплуатируя своего полосатого «приятеля». Ему было достаточно тяжело выдерживать постоянное напряжение перед камерой, поэтому, когда я в качестве отдыха отправлял его погулять на свободу, он проводил там многие недели, и в его голове очень долго не появлялось желание вернуться обратно; но, когда оно все-таки появлялось, только тогда я возвращал животное назад, и оно появлялось передо мной отдохнувшее и готовое к работе. Обилие людей на съемочной площадке, постоянный шум и наличие непонятных (а значит, возможно, опасных) предметов на ней давило на психику тигра, поэтому я предполагал, что, очутившись на свободе, в нем появится стремление к убийству человека, но зверь оказался устроенным гораздо проще — он просто жил себе и никуда, кроме как к тигрице, не стремился.

Однажды мне самому предложили начать сниматься в кино, мотивируя это тем, что определенный класс ролей мне вполне по силам сыграть успешно. Я подумал и отказался, сказав, что и золото, и слава у меня уже есть, а больше ни того, ни другого мне не нужно. Меня пытались увлечь заманчивыми перспективами, но мне было противно изображать кого-либо, растворяясь в разных образах и, тем самым, теряя свое собственное "я", поэтому я отказался наотрез, и больше ко мне уже не приставали с предложениями такого рода.

Вскоре начался новый футбольный сезон. Я все так же, как и раньше писал научные труды и сказки, время от времени лечил людей от неизлечимых болезней, занимался благотворительностью, и вот, однажды, со мной произошел любопытный случай: я спас человека, вернее, его самого и его будущие произведения.

Дело было так: скользя по поверхностям людских душ, я обратил внимание на одну из них и заглянул в нее поглубже. Выяснилось, что эта женщина имеет прекрасные душевные качества плюс талант литератора, однако в детстве она сильно пострадала от насилия и поэтому на ее чистое и радостное восприятие мира была наложена печать боли, грубости и омерзения. Судя по всему, она вполне могла писать дивные детские рассказы и сказки, но психологическая травма сказалась в ней таким образом, что она хотя всю свою жизнь и занималась литературой, но не самостоятельным творчеством, а правкой чужих текстов — она очень долго проработала литературным редактором в издательстве; и уже под конец своей жизни (в это время я и обратил внимание на ее душу) природа вязла свое, и она стала писать рассказы, но какие-то тяжеловатые и неяркие. Меня заинтересовала эта несостоявшаяся писательница, и я заглянул в будущее, чтобы узнать, чем кончился ее жизненный путь, и обнаружил, что творческая жизнь у нее не сложилась: рассказы как были плохими, так они ими и остались; а для детей она так ничего и не смогла написать — ни строчки, ни сказочки. Мне стало очень жалко ее, ибо по независящим от нее причинам она так и не стала тем, кем должна была стать. Да, жизнь — тонкая штука: иметь талант — хорошо, но нужно еще, чтобы фортуна хотя бы не мешала, не говоря уже о том, чтобы не вредила, а иначе… Только я со своими сверхчеловеческими способностями смог увидеть жестокий изгиб судьбы и то, как он покалечил человеческую жизнь, притом что окружающие в принципе не смогли понять происшедшее.

Я часто видел изломы и зигзаги людских судеб, но практически никогда не предпринимал каких-либо шагов для помощи: устраивать судьбы глупо, ибо людей слишком много, а я — всего лишь один, — но этот случай был особым: я сам писал и буду писать сказки, я знаю насколько редко это тонкое и неуловимо зефирное творчество встречается среди людей, поэтому и решил помочь ей. Ее жизнь — это ее жизнь, и как она сложится, так пусть она и сложится, но убрать тот самый единственный судьбоносный эпизод из ее жизни следует, вот почему я заглянул в прошлое, оценил ситуацию и направил патрульного полицейского не туда, куда он тогда пошел, а направо и немного прямо; затем он у меня постоял немного, и я отправил его к той скамеечке, где сидели подвыпившие ребята, которые и должны были совершить это насилие в будущем, — но присутствие представителя закона остановило их, и две девочки (ради одной из которых все и было задумано) успешно и без проблем прошли мимо них.