Иар Эльтеррус - Мы — есть!

— А, вот и вы, — кивнул офицер, говоривший с ней по инфору, когда Мара вошла в командный центр. — Посмотрите на этот экран. Через двадцать минут корабль выйдет на рубеж атаки.

— Это ему не поможет, — хрипло рассмеялась она. — Я упакую его в кокон, а дальше пусть господин по возвращении разбирается, кто они такие и что здесь делают.

Ведьма быстро подготовила освоенное сегодня плетение и скользнула в ментал. Просканировав пространство, она удивилась. Неизвестный корабль на самом деле собрался атаковать станцию! Накопители его гиперорудий набирали мощность для первого залпа. Мать твою! Она, значит, ошиблась? Это действительно драконы? Но что в этом задрипанном и никому не нужном скоплении делают драконы? Впрочем, это дело господина. Ее чужой корабль ни в малейщей степени не интересовал. Прежде всего необходимо выжить, а значит, замкнуть фрегат в кокон. Приблизившись, Ведьма изменила параметры плетения и активировала его. Драголандский корабль дернулся и превратился в гигантский, почти километр в диаметре белый шар. Плетение вырвало его из обычного пространства и остановило на нем время.

— Благие… — изумленно прошептал офицер, увидев этот шар на экране гравилокатора. — Благодарю вас, госпожа!

— Сама жить хочу, — фыркнула она, выйдя из ментала. — Это не проверочный корабль, они готовились к залпу.

— Вы знаете о проверочном корабле? — приподнялись брови офицера.

— Ну, не дура же я, в конце-то концов! — расхохоталась Ведьма. — Догадалась.

— Вы правы, — вздохнул офицер, он был очень рад, что этот разговор пишется и у него будет, чем оправдаться перед господином. — Проверочный корабль совсем другой. Да и драконы…

— Это не наше с вами дело! — отмахнулась она. — Немедленно отправьте сообщение о случившемся господину графу!

— Будет сделано, госпожа, — поклонился офицер.

— И пришлите кого-нибудь прибрать мусор в моей каюте.

Он снова поклонился, прекрасно понимая, какой именно мусор она имеет в виду.

— Возможно, госпоже нужна служанка?

— Служанка?

— Некоторые из не оправдавших надежд господина воспитанниц используются таким образом. Конечно, только офицерами. Но вам на этой станции разрешено все.

Мара усмехнулась. А что, это даже интересно. С тем, что она умеет, бывшие соперницы по питомнику быстро научатся исполнять любой приказ, не пытаясь прекословить. Да и со стороны будет интересно посмотреть, что они станут делать с попавшим в их руки охранником. До невозможности интересно!

— Пришлите мне парочку, — согласно кивнула она. — Только хорошо выдрессированных.

— Конечно, госпожа, — снова поклонился офицер. — Вы можете отобрать сами.

— Не хочу! — отмахнулась Мара. — Какая мне разница? Пусть их доставят немедленно. Если еще что случится, зовите.

Она повернулась и быстро пошла обратно к свою в каюту, предвкушая, что сделает с похожими на нее до последней черточки девушками. Для начала стоит, наверное, унизить их так же, как давешнего охранника, она еще не удовлетворена. Сколько приятного и интересного ей предстоит! Поработать, конечно, придется немало, но такая жизнь Маре очень и очень нравилась. Она уже поняла, что самое сладкое в мире — власть. Власть над жизнью и смертью других. И намерена была этой власти добиться любой ценой. Для начала придется долго и верно служить господину. А потом… Впрочем, рано пока размышлять о том, что случится потом. Мара хрипло расхохоталась и двинулась навстречу новым впечатлениям.

Ник шел по грязным улицам Москвы, небрежно козыряя встречным краскомам. Столица изменилась, постепенно оживая. Однако было понятно, что полностью она оживет еще нескоро. К глубочайшему сожалению, Никита оказался прав, говоря, что Ник большой оптимист, если собирается создать второй легион из красных. За прошедшие одиннадцать дней он со своим штабом едва сумел набрать около трех тысяч человек. Да и то с каждым пришлось работать индивидуально. Большинство красных жило одной мыслью — пограбить да отожраться за свое голодное детство. Многие, очень многие испытывали удовольствие, издеваясь над беззащитными людьми, и, получив хоть малую толику власти, становились такой сволочью, что с ними стоять рядом без поднятого психощита было невозможно. Откровенно говоря, первым делом Ник попросил Истарха просканировать вождей революции и пришел в такой ужас, что едва сумел выкарабкаться из депрессии без помощи Целителя Душ. Сборище мелких властолюбцев, жрущих друг друга и готовых на любую мерзость, только бы поиметь что-нибудь для себя лично. И эти люди стали вождями пролетарской революции?! Да как же это? Как смогла их трескучая демагогия обмануть столько народу? Ник не понимал. Впрочем, оставались еще страшные документы, рассказывающие, кто на самом деле стоял за вождями и вождишками. Кто финансировал и курировал их. Кто обеспечил их победу и признание этой победы странами Антанты. Пока неофициальное, но это ненадолго.

Снова откозыряв кому-то, Ник прошел по узкому переулку в сторону от Тверской и подошел к монументальному дому, в котором его ожидал Пал Семеныч, человек, которому он когда-то верил больше жизни. Именно дядька Павел и привлек молодого мастерового в марксистский кружок еще в пятнадцатом году. Сейчас он занимал какой-то крупный пост в Совнаркоме. Встретившись с ним, Ник прочел память человека, которого почитал за отца. И очень обрадовался, поняв, что Пал Семеныч оказался настоящим человеком и вполне подходил ордену. А главное, ему очень не нравилось происходящее в последнее время в руководстве партии. И не только. Ник не стал рассказывать ему ничего, просто оставив на ознакомление папку с копиями тех самых обличающих документов, сказав, что придет через неделю. И теперь в квартире бывшего руководителя марксистского кружка его вполне могут ожидать агенты ЧК. Конечно, особого вреда чекисты нанести Нику не смогут, но придется уходить с боем, чего бы не хотелось. Даран со своей группой сидел наготове, внимательно наблюдая за альфа-координатором с крейсера. В случае любой опасности легионеры окажутся рядом через две-три секунды. Да и защитное поле мало какое оружие на Земле может пробить. Разве что американский кольт сорок пятого калибра, а таких в России совсем немного. Еще раз вздохнув, Ник поднялся по лестнице и постучал в двери квартиры, совсем недавно принадлежавшей какому-то богатому буржую, а теперь служащую прибежищем для более чем двадцати пролетариев. Дверь открыла какая-то худая, высохшая старуха.

— Здрасте, — буркнул Ник. — Я к Пал Семенычу.

— Тама он, — хрипло ответила бабка и поковыляла к себе.

Ник вошел, резко выдохнул, как перед броском в холодную воду, и постучал в дверь комнаты своего наставника в марксизме.