Филип Фармер - Пассажиры с пурпурной карточкой

Наступило второе Возрождение, расцвет искусств сравним с Афинами при правлении Перикла, с городами-государствами Италии во времена Микеланджело, с шекспировской Англией. Парадокс. Безграмотных больше, чем в любой другой отрезок мировой истории. Но также больше и образованных. Число говорящих на классической латыни превышает всех, кто говорил на ней при Цезаре. Древо эстетики приносит сказочные плоды. И сказочные результаты.

Чтобы разбавить как-то провинциализм и снизить до минимума угрозу международных войн, мы разработали политику хомогенизации. Добровольный обмен некоторой части населения одной нации с другой нацией. Заложники мира и братской любви. Есть граждане, которым не удается протянуть на одну пурпурную карточку, или же они думают, что им станет лучше жить где-то в другом месте, таких склоняют к эмиграции, прибегая к денежному подкупу.

Золотой век в одном отношении, кошмарный сон – в другом. Так что ничего нового не усматривается в современном мире. Он всегда был таким, в любую эпоху. На наш век выпали перенаселенность и автоматизация. Как иначе можно было решить все проблемы? Снова и снова, как и в предыдущих случаях, мы возвращаемся к Буриданову ослу (в действительности осел был собакой). Он умирает с голоду, потому что не может решить, какую гору еды – из двух одинаковых – ему съесть!

История – pons asinorum, ослиный мозг из евклидовой геометрии, где люди в качестве ослов на мосту времени.

Нет, эти два сравнения несправедливы и неверны. Нам предлагается лошадь – любая, на выбор, но единственное, что есть в наличии, – это мерин в ближайшем стойле. Дух времени отбывает сегодня вечером, и к черту опоздавших!

Составители программы Тройной Революции в середине двадцатого века оказались в чем-то точны со своими прогнозами. Но они не сумели предвидеть, в какой степени увеличение досуга скажется на Рядовом Гражданине. Они утверждали, что в каждом человеке заложены равные возможности развивать творческие наклонности, что каждый способен заняться искусством, ремеслами, любимыми делами или же образованием ради образования. Они отказывались признать факт «неравенства»: что только около десяти процентов населения – если не меньше – по природе свой способны производить что-то стоящее или хотя бы отдаленно напоминающее искусство. Коллекционирование марок, вышивание гладью и растянутый на всю жизнь учебный процесс быстро приедаются, так что давай опять пить, пялиться в фидеоящик и прелюбодействовать.

Теряя уважение к самому себе, отец семейства сбивается на свободный полет, становится кочевником в прериях секса. Мать, с заглавной "М", превращается в главенствующую фигуру в семье. Бывает, что и она резвится на стороне; но она заботится о ребятишках, она почти всегда на глазах. Таким образом, видя, что «отец» пишется со строчной буквы, что он – фигура слабая, его нет или он ко всему безразличен, дети зачастую становятся гомосексуалистами полностью или частично. Страна чудес – это также рай голубых вожделений.

Некоторые особенности нашего времени можно было предсказать. Одна из них – сексуальная распущенность, хотя никто не мог предвидеть, насколько далеко она распространится. Никто не мог знать заранее о появлении секты панаморитов, хотя Америка и порождала то и дело культы на грани безумия, как лягушка плодит головастиков. Вчерашний маньяк завтра уже мессия; подобным образом Шелти со своими апостолами пережил многолетние гонения и сегодня его заповеди укоренились в нашей культуре.

Старик снова ловит Чиба в сетку визирных нитей перископа.

– Вот он шагает, мой прекрасный внук, неся дары данайцам. Пока что моему Геркулесу не удалось расчистить авгиевы конюшни своей души. Тем не менее он, возможно, доберется, спотыкаясь, до успеха, наш кутежный Аполлон, наш Поверженный Эдип. Ему повезло больше, чем основной массе его современников. У него был конкретный отец, пусть и удалившийся в тень, есть также выживший из ума дед, скрывающийся от так называемого правосудия. Он получил любовь, воспитание и превосходное образование в этой вот звездной палате. К счастью, у него хорошая профессия.

Но Мама тратит уж очень много, она также пристрастилась к азартным играм, из-за этого порочного увлечения она теряет часть своего гарантированного дохода. Я считаюсь мертвым, так что ничего не получаю по пурпурной карточке. Чиб вынужден выкручиваться за нас обоих, продавая или обменивая свои картины. Лускус помог ему, создав рекламу, но в любой момент Лускус может повернуть против него. Денег от продажи картин все равно не хватает. В конце концов, деньги не составляют основы нашей экономики; они – скудное вспоможение. Чибу необходима эта премия, но он получит ее, только если отдастся Лускусу.

Нельзя сказать, что Чиб отвергает сексуальную связь между двумя мужчинами. Как и большинство его сверстников, он допускает любовь как с женщиной, так и с мужчиной. Мне кажется, что они с Омаром Руником время от времени навещают друг друга в постели. Почему бы и нет? Они любят друг друга. Но Чиб отвергает Лускуса, делает это из принципа. Он не станет ложиться под кого-то ради своей карьеры. Более того, для Чиба имеет большое значение та точка зрения, которая глубоко укоренилась в нашем обществе. Он считает, что гомосексуальная связь без принуждения – явление естественное, но гомосексуализм по принуждению – это уже педерастия, если воспользоваться устаревшей терминологией. Есть ли, нет ли оснований для подобного разграничения, но Чиб его делает.

Итак, Чиб, возможно, отправится в Египет. Но что тогда будет со мной?

Не думай о своей матери и обо мне, Чиб. Что бы ни случилось. Не поддавайся Лускусу. Помни последние слова Синглтона, директора Управления по переселению и приспособлению к новым условиям, он пустил себе пулю в лоб, потому что не смог приспособиться к изменениям вокруг, он сказал перед смертью: «Как с этим быть: ты завоюешь весь мир, но для этого подставишь кому-то свой зад?»

В этот момент Старик замечает, что его внук, который до этого шел, как будто чем-то придавленный, внезапно расправил плечи. Он видит, как Чиб переходит на танцующую походку, делая несколько импровизированных шаркающих па, после чего кружится несколько раз подряд. Ясно, что при этом он улюлюкает. Пешеходы вокруг него улыбаются.

Старик издает стон, затем смеется:

– О Боже, эта жеребячья энергия юности, непредсказуемый сдвиг спектра от черной тоски до ярко-красной радости! Танцуй, Чиб, танцуй до потери сознания! Будь счастлив, пусть это всего лишь на минуту! Ты еще молод, у тебя в груди бьет неистощимым ключом надежда! Танцуй, Чиб, танцуй!

Он смеется и смахивает слезу.