Александр Житинский - Потерянный дом, или Разговоры с милордом

Она секунду постояла перед дверным глазком, вслушиваясь. И правда, из квартиры доносились голоса. Ирина вошла и заглянула в комнату сына. Егорка сидел на стуле рядом с открытым окном, держа на коленях какую-то плоскую коробочку с откинутой крышкой. Напротив него, у своего окна, сидел Григорий Степанович, держа перед собой такую же коробочку. Вид у обоих был увлеченный.

– Дэ-восемь! – крикнул Егорка.

– Ранен! – отвечал генерал.

– Дэ-девять!

– Убит!

– Крейсер трехтрубный, – констатировал Егор, и тут Ирина Михайловна поняла, что они со стариком играют в «морской бой», причем комплект игры был отнюдь не самодельный, а фабричного изготовления, с кораблями на магнитиках. Такой игры у Егора она не помнила, но предположить, что «морской бой» принадлежит старому генералу… Довольно нелепо.

– А, Ирина Михайловна! – приветствовал ее Николаи. – А мы тут развлекаемся. Ваш сын меня бьет. У меня осталась подводная лодка и эсминец…

– Ка-три! – выкрикнул Егорка.

– Убил! – сокрушенно воскликнул генерал.

Егорка сиял.

– Где же ты взял такую игру, Егор? – спросила Ирина.

– Григорий Степанович дал, – ответил сын.

– У меня замечательная игротека, – кивнул старик.

Ирина присела рядом с сыном. Егорка в два счета закончил уничтожение «кораблей» Григория Степановича, после чего неугомонный генерал кинул ему пару соломинок, и они совместно приступили к изготовлению мыльных пузырей. Егорка, пользуясь указаниями генерала, принес блюдечко с водою, мыло (то же проделывал в своей комнате генерал), развел его в воде, и через минуту они с генералом уже выдували друг другу навстречу радужные пузыри, которые тихо скользили вниз, в темную пропасть щели.

Ирина не могла скрыть улыбку, ушла в другую комнату, там растерянно усмехнулась: вот тебе и еще один член семьи… свято место пусто не бывает. А из детской доносились восторженные возгласы: «Ну и шар! Прямо монгольфьер! Егор, ты опять меня объегориваешь!». Егорка смеялся, как колокольчик.

Ирина принялась готовить обед, а когда пришло время, автоматически позвала:

– Мальчики, идите обедать!

И вспыхнула, прижав ладони к щекам. Ничего себе! Она бросилась в детскую. Николаи и Егорка занимались тем, что выстукивали азбукой Морзе сообщения друг другу, пользуясь детским телеграфным аппаратом, принадлежавшим Егорке. Между окнами квартир тянулся электрический провод.

– Егорка, иди обедать, – сказала Ирина. – Вы извините, Григорий Степанович…

– За что? – поднял брови генерал.

– Вырвалось у меня… – смутилась Ирина.

– «Мальчики»? Ну, что ж. Меня это устраивает. Вполне. К сожалению, на обед прийти не смогу. То есть прилететь не смогу. Пока еще не умею летать. Но не исключено, что научусь, Ирина Михайловна, – улыбнулся Николаи.

Ирина с Егоркой пообедали. За обедом сын был в возбуждении, вызванном играми с генералом, мать же рассеянно подносила ложку ко рту, чувствуя странную заторможенность; думать ни о чем не хотелось, она лишь ощущала, что, находясь в кухоньке за обеденным столом, присутствует одновременно в комнате Григория Степановича, помнит о нем, а также бродит где-то далеко, почему-то на улице Кооперации, вблизи своего дома, там, где Егоркин детский садик, откуда вчера она забрала вещи сына, оставив заявление сторожу. Ее самой, Ирины Михайловны Нестеровой, вроде бы уже не существовало, она никак не могла собрать себя в привычное ей состояние единого целого и с горечью подумала, что это, вероятно, надолго. И если мысли о муже не казались ей удивительными, то неожиданное присутствие в душе чудаковатого старого генерала озадачивало. Но Ирина чувствовала – он здесь, через комнату, за узким провалом щели. И это не было ей неприятно.

– Папа скоро приедет? – Егорка поинтересовался деловито, без особой озабоченности, точно появление отца было делом решенным, весь вопрос во времени.

– Не знаю. Наверное, нет, – ответила Ирина.

– Я еще с дядей Гришей поиграю. Можно?

– С дедушкой Гришей, – поправила мать.

– С дедушкой? – удивился Егор. – Он разве наш дедушка? Дедушка в Севастополе живет.

Ирина почему-то смутилась. Не дедушка, а дядя. Большая разница. Она со страхом поняла, что и сама с момента знакомства восприняла генерала иначе, чем требовали обстоятельства. «Господи! Ему же шестьдесят пять лет! Он же на тридцать лет меня старше!» – подумала она.

– Егор, я тебя прошу звать его Григорий Степанович. Только так, – требовательно сказала она.

Ирина вымыла посуду, слыша, как Егор в своей комнате о чем-то оживленно беседует с Григорием Степановичем. Потом до нее донесся бархатистый голос:

– Ирина Михайловна? Вы готовы? Без четверти три!

Ирина быстро привела себя в порядок, через несколько минут они с Егоркой спустились вниз и прошли по щели к выходу на Подобедову улицу, где их уже ждал Николаи. Он был в сером макинтоше и велюровой шляпе.

– Знаете, я думаю, что Егору на вашем собрании делать решительно нечего, – мягко сказал генерал. – Мы отведем его ко мне…

– Нет-нет, – быстро воспротивилась Ирина.

– Хорошо. Тогда здесь рядом есть прекрасная детская площадка. Пускай поиграет там. Ты согласен, Егор? – обратился он к мальчику.

Егор пожал плечами.

– А вы скоро? – спросил он.

– Скоро, – сказал генерал.

– Ну, ладно…

– Вот и молодец. Вечером мы тебя поощрим боевыми стрельбами.

– Это как? – у Егорки загорелись глаза.

– Увидишь.

Николаи взял Егорку за руку и повел на детскую площадку. Ирина не противилась. Все происходило как-то помимо нее. Привычка решать самой свои дела, выработанная годами жизни с Евгением Викторовичем, вдруг пропала куда-то, будто растворилась в обволакивающем голосе старого генерала. Лишь ум вяло сопротивлялся: «Почему он решает? Почему „мы“? На каком основании?»

Но она чувствовала, что слова генерала ей не в тягость. Вот уж не ожидала найти в себе покорность – с Женей же все наперекор, во всех мелочах, прежде всего в мелочах… И что самое удивительное – ей эта покорность нравилась.

На детской площадке сидели мамы с колясками, резвились пацаны. Генерал пристроил Егорку в футбольную команду – его послушались, Егор был принят – и, взяв Ирину под руку, повел к школе.

Шли они неторопливо; их обгоняли кооператоры, спешившие на собрание. Бодрой рысью промчались Светики, разом оглянулись на Ирину с генералом, и ошеломляющая догадка озарила их лица. Конечно, в такой ситуации Светики не могли рассказать Ирине о встрече с ее мужем, но и в любой другой ситуации они хранили бы молчание.

Обогнала их и чета Вероятновых. Инженер Вероятнов сжимал в кармане текст своего выступления на собрании, волновался, посему не обратил внимания на странную пару, зато жена обратила и, толкнув локтем супруга, прошептала: