Алексей Герман - Что сказал табачник с Табачной улицы (киносценарий)
- Название:Что сказал табачник с Табачной улицы (киносценарий)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Герман - Что сказал табачник с Табачной улицы (киносценарий) краткое содержание
Киносценарий по повести братьев Стругацких «Трудно быть богом»
Что сказал табачник с Табачной улицы (киносценарий) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
На звук копыт тихо приоткрывались тяжелые ставни, и за любопытством обшарпанных припортовых домов Румата ощущал скверный корыстный интерес. На корабельном канате покачивался круглый двойной жестяной портрет. На одной стороне король. На другой – дон Рэба. Румата пронзительно свистнул, запустил в него камнем, точно в край – портрет заскрипел, завертелся, набрал ход в одну сторону, после – в другую.
– Кто кинул камень? – рявкнул Румата тихо закрывающимся ставням. Добавил, как на Земле: – Ну, мертвая, – и похлопал жеребца между ушей.
Румата завернул за угол и, толкнув плечом дверь, вошел в один из притонов. Сзади пыхтел Муга с креслом.
В полутемном зальце, освещенном двумя горящими плоскими посудинами с маслом, дремал за стойкой длинноносый старичок с лицом мумии. Румата примерился уже щелкнуть его в длинный нос, как тот быстро открыл глаза и так же быстро проговорил:
– Что будет угодно благородному дону: мазь, понюшку, девочку?
– Не притворяйся, – удивился Румата. Но старик смотрел мимо.
С пола поднялась густо раскрашенная бабища, поспешно взяла в руки лютню, вывалила груди и уставилась на Румату. Румата достал маленький изящный арбалет, окованный черной медью, и положил, направив в нос старичку.
– Есть мальчик-варвар, совсем без зубов, – безнадежно забормотал старик, – у вас же обет не убивать… – Он облизнулся очень длинным языком.
– Ты видел когда-нибудь человека, который выполнял бы все обеты? – захохотал Румата. – Даже Ката Праведный… Бери кресло, подыханец…
Под терзающие душу звуки лютни они пошли по коридорчику, сырому и низкому, с дверями, занавесками и множеством колокольчиков.
Старик бормотал по ходу, старательно задевал колокольчики головой и ножками кресла.
– Есть нежные свиньи, которых мы ежедневно моем молоком…
Румата больно ударил его сапогом по копчику.
– Есть большая женщина совсем без ног и ее дочка с ногами…
– И старик подыханец, на сладкое… – Румата засмеялся, хотя из-за грязной занавески и был уже слышан чей-то скрипучий голос.
Старик выпустил кресло, оно плюхнулось в воду. Коридор заканчивался ручьем по колено. Румата подхватил кресло и швырнул в тяжелую занавеску, обшитую железными кольцами.
Кресло одиноко влетело в помещение, блестя бронзой и камнями. Там Румата его поднял, пиная шпорами чьи-то ноги, поставил и сел. Людей в барже было много. Они сидели на полу. Говорил один, обвиснув на конторке, с маленькой и узкой, изъеденной морщинами головой и такой же тонкой шеей странно сочетающимися с огромными узловатыми руками и такими же огромными, будто литыми плечами.
Рядом за столом сидел казначей в слюдяных очках с баночкой краски на шее, лицо у него было белое, почти лишенное подбородка, птичье.
Ни полутьма с глазами, ни человек за конторкой не обратили внимания ни на грохнувшийся стул, ни на Румату, ни на Мугу.
– Выстребаны обстряхнутся, – продолжал человек за конторкой, и казначей тут же переложил цветной камушек из одной кучки в другую. – А это двадцать длинных хохорей, что?! – Он поднял маленькие без выражения и от этого абсолютно беспощадные глазки. – Мне показалось, что Пига ловит таракана… Это правда, Пига, сынок?!
– Не ловил я, Вага, – раздался из полутьмы бас. – Как можно?!
Вага покивал, по худеньким морщинистым его щекам потекли слезы. Он вытер их грязным рукавом, из-под которого мелькнула дорогая кольчуга.
– Старею я, – он сморкнулся под конторку, – увидел и забыл, что в этой мерзости томится благородный дон, которому и язык наш мерзкий не знаком, – и Вага, кряхтя, согнулся в поклоне.
– Я знаю все языки, Вага, – Румата ласково засмеялся, – я знаю все языки. Ты говорил на языке ночных воров, неразумные называют его вшивым, но вошь благословил Гаран, она разрешает спать только усталым и продлевает жизнь бодрствующим.
Румата ощущал враждебность полутьмы в тишине и в маленьких иногда вспыхивающих от движения огня глазах. Знал, что будет, – сладкий азарт тащил его, он поежился в духоте, пошевелил плечами, стянул к ушам золотой обруч и «потянул блесну».
– Ты рассуждал о книгочеях, которые отдают все, что у них есть, чтобы вы их спрятали. Орел наш дон Рэба платит вам медные монетки за обратное. Ты же, Вага, велишь брать сперва у первых, потом у второго, что хитро. Денежки – вот они, – Румата кивнул на камушки на столе казначея, – а книгочей у Рэба, – Румата вдруг показал, как дергается покойник в петле, и снова уставился на казначея. – Как он может есть без челюсти, или вы его кормите через задницу? Вага, тебе не следует смотреть мне в глаза. Мое происхождение, то, се…
Откинулась занавеска, на пороге стоял опухший мальчик с черным провалом вместо рта, в полупрозрачном халатике. Повизгивая, он уставился в глаза Руматы.
Румата крутанулся на каблуке.
– Я дал обет создать университет в самом Соане, – он поставил горящую плошку на сиденье кресла. Бронза и камни заиграли странным чарующим светом. – Вага, эта соанская штучка поможет твоему геморрою, отлично холодит голый зад. Кстати, про геморрой орла нашего дона Рэба, – Румата сделал вид, что задумался, – кто из вас, почтенные, видел орла с геморроем? Так вот… – Дело шло к развязке, и эта развязка устраивала Румату, он опять крутанулся на шпоре.
– Мне нужны пять, шесть книгочеев – на развод, один по имени Будах.
– Недешево обойдется, – тяжело улыбнулся Вага.
Румата в который раз удивился не клейму, не шрамам, не клыкам, а глазам, чем-то не похожим на человечьи, на маленьком лице.
– Вообще-то я могу купить весь Арканар, вместе с вами всеми и вашей конюшней, – он пощелкал пальцами в перчатке в сторону над головой, – но запашок…
Арбалетный болт вылетел из темноты, как что-то живое, ударил Румату в грудь, в тонкую белую рубашку, заскрежетал по ней, как по камню, осыпав окружающих искрами, срикошетил в стену и отлетел на стол казначея, разбросав там камушки. Остался утихающий стон пружины и запах сгоревшего металла. Никто не поднялся, все так и сидели, кто на полу, кто на корточках. В полной тишине Вага громко втянул соплю.
– Вот он Будах. Числится таковой, но пока не у нас, –пискливо почти закричал казначей, баночка с краской запрыгала у него на груди, – ростом плотен, лицом костляв… Так?
– Никогда не видел, – Румата почесался и стал хохотать наклонившись и вытирая слезы балахоном сидящего рядом скрюченного от ужаса бандита. Потом пронзительно свистнул, выдернул оба меча и, будто разминаясь, ударил толстую отполированную столетием сваю, держащую палубу и все, что там на ней было. Перерубленная свая осела, все заволокло пылью, и Румата пошел через эту пыль, вовсе не обращая внимания на застывших или расползавшихся людей. Вага, громко втягивая носом, схватил плошку-светильник и пошел следом.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: