Вячеслав Шалыгин - Железный город

Рядом с ухом тоненько прожужжало. Для комаров был не сезон. Ярцев упал в снег, едва не расквасив нос о край утрамбованного участка.

- Что за лядство?! - рядом плюхнулся Егорыч. - Чего палишь?!

Ответом ему послужил короткий вскрик кого-то из бойцов взвода.

- Ложись, я сказал! - кое-как оглядываясь, заорал Ярцев. - Огонь!

- Да куда палить-то?! - Егорыч завозился в снегу, стягивая с плеча абордажный дробовик.

- Прямо! По снегу с той стороны наста! - пытаясь перекрыть грохот «носорога», крикнул сержант. - И по самому насту! Там они, суки, под ним прячутся!

Ярцев для наглядности понизил прицел и влепил пару зарядов в середину твердого участка. Наст буквально взорвался, брызнув двумя фонтанами осколков, больше напоминающих обломки пластика, чем ледышки.

- Мы ж, получается, прямо по ним прошли! - изумился Егорыч. - Вот, артисты! Толково зашхерились!

Слева запричитал еще один боец, а через пару секунд охнул третий. До Ярцева, наконец, дошло, откуда бьет противник, и он перевел прицел далеко влево, на заросли обледеневшего кустарника, едва ли не на фланг собственного взвода. Снайпер прятался умело. Залег на неудобной, казалось бы, позиции - никогда не подумаешь, что оттуда вообще можно в кого-нибудь попасть - и спокойно отстреливал ополченцев, поднявших голову выше уровня снега.

- Слышь, сосед, ты мне нос не подпали, - Егорыч попытался отползти назад и потому почти встал на четвереньки.

Сержант был вынужден повременить со снайперской дуэлью и, приподнявшись на локте, крепко врезать заместителю по шее.

- Лежи!

Старый матрос уткнулся в талый снег, но лишь на секунду.

- Ты чего! - сплевывая набившийся в рот снег, возмутился Егорыч.

Ярцев вдруг дернулся и рухнул рядом, так же, как только что заместитель, уткнувшись в снег лицом.

- Ты чего?! - повторил Егорыч, пытаясь заглянуть в лицо командиру.

- Ничего, - сквозь зубы процедил сержант. - Башку твою дурную спасал!

- Не, а по шее зачем костылять?!

- Разминал, - Ярцев тяжело перевалился на правый бок. - Сейчас ее вместо упора буду использовать. Лег быстро! Мордой в снег!

- Да зачем! - Егорыч перевел удивленный взгляд на плечо командира. Куртка была порвана и ткань быстро пропитывалась кровью. - Ты ранен, что ли? Это из-за меня?!

- Ложись, старый хрен, иначе этот сучий снайпер всех перестреляет!

Егорыч поднял воротник и покорно растянулся на снегу. Ярцев положил «носорога» ему на спину, кое-как устроился, стараясь не задеть раненое плечо, и тщательно прицелился. Дистанция была приличной, но для такой «пушки» посильной, а картечь прощала погрешности прицеливания. Сержант выстрелил дважды, оценил на глаз результат (мерзлый кустарник как сбрило!), пальнул для верности еще разок и устало откинулся на спину.

- Всё? - Егорыч приподнялся и потряс головой. - Оглох! Ей богу, оглох!

- Поделом, - тихо выдохнул Ярцев. - Отправь народ, пусть проверят, вышибли мы этих гадов или нет. Только осторожно, ползком!

- Командир! - вдруг крикнул кто-то с правого фланга. - Командир, тут немец раненый! Во, еще один! Дохлый!

- Что? - Ярцев поднял голову. - Кто?! Какой?

- И тут! - двое ополченцев выбрались на центр твердого участка и заглянули под «пластиковый наст». - Фу-у, месиво!

- Раненого фрица сюда! - приказал сержант. - И доктора позовите.

Убедившись, что бой окончен, ополченцы начали подниматься и собираться в кучки поблизости от вражеских трупов.

- Да пусть он, сука, кровью истечет! - заметил кто-то из толпы.

- Мне доктора позовите, - утонил Ярцев.

- И мне, - встрял Егорыч. - Мне от контузии сто грамм спирту полагается. Эй, а ну, всем отойти от фрица! Шукенов, я тебе пну! Слышали, что командир сказал, тащите его сюда! Да не за ноги!

- Сейчас перевяжу, - рядом с Ярцевым присела симпатичная докторша. - Какой кошмар!

- Что, серьезная рана? - Ярцев покосился на плечо. - А не сказать, что сильно болит.

- Рана сквозная, заживет, - успокоила женщина. - Двое наших убиты: Горобец и этот, новенький, на Песчаной жил. Так жалко!

- А фрицы?

- После вашего «носорога»… - она покачала головой. - Их по кусочкам собирать придется. Только один и выжил, в которого не вы стреляли.

- Погодите, - Ярцева вдруг осенило. - Что же получается, их не отбросило на Эйзен?! Защита больше не работает?! Надо комбату… срочно…

Сержант отстранил докторшу и торопливо включил комп.

- Алло! Господин майор! Ярцев, четвертый взвод третьей роты. Тут у нас такое дело, господин майор…

- Что за канонада, Ярцев?!

- Группу накрыли! Семь… - сержант встретился взглядом с Егорычем. Тот кивнул. - Семь человек.

- Потери есть?

- Двое убитых и двое раненых, я…

- Плохо, Ярцев, - недовольно сказал комбат. - Пополнения не жди.

- Я не о том, господин майор! У нас еще шесть трупов имеются.

- Еще?! Гражданские?!

- Нет, фрицы! Шестеро в виде фарша и один целый, даже живой пока. Защита у них не сработала! Уж не знаю, временно или как, только все тут, в наличии.

- Та-ак, - майор оживился. - Ждите на месте, сейчас прилечу! Если всё, как ты говоришь, мы им устроим! Оцепи там всё и жди меня, понял? Ярцев, алло! Куда пропал?

- Это Егорыч, замком, - ответил вместо сержанта заместитель. - Мы поняли, оцепим, и будем ждать.

- А что с Ярцевым?

- Да все нормально, господин майор, его же зацепило слегка, вот сознание и потерял. Докторица сказала - выживет. Раз дело на лад пошло, теперь грех не выжить.

Военная удача переменчива, как и сама война. Одно отличие от удачи обыденной, бытовой - улыбается она только тем, кто умеет стоять до конца. Тем, кто не теряет присутствия духа и хладнокровно, методично бьет в цель. Бывает, конечно, что развязка наступает раньше, чем приходит удача, по независящим от человека обстоятельствам, и все же грамотное, продуманное движение к победе - это больше половины успеха. А еще у военной удачи есть привычка приходить внезапно, без видимых предвестников и спецэффектов. Просто пять минут назад ты еще проигрывал, отгоняя черные мыслишки о трибунале и последнем патроне «для себя» и вдруг - раз! - все изменилось с точностью до наоборот. Трибунал идет обедать, а последний патрон используется в качестве салюта.

На первый взгляд, по этой схеме развивались события и сейчас. Но в действительности всё складывалось далеко не так замечательно. Хотелось бы, но не так. Именно об этом по пути на очередную «экзекуцию» и говорил князь Преображенский командующему полицейской армией «Беркут». Звонок генерала Бертье застал Преображенского, когда он шел по длинному коридору главного корпуса Генштаба, направляясь к Верховному для дачи объяснений по теме очередного провала контрразведки.

- Поздравляю, ваша светлость, - по привычке потирая лысину, сказал Бертье. - Диверсии временно прекратились, хотя диверсанты никуда не исчезли, только расползлись по щелям. Думаю, у них на этот случай есть свои инструкции. Мы захватили нескольких пленных, но пока пользы от них мало. В большинстве - молчат, а кто говорит - ничего толком не знает. Но дело сдвинулось с мертвой точки, факт. Теперь мы можем сосредоточиться на орбитальной группировке противника. Флот нашей армии уже начал операцию. Противник отходит на дальнюю орбиту и выводит тылы за орбиту Луны.