Вячеслав Шалыгин - Пятая Космическая

– Земля большая. - Яна вздохнула. - Если твоя бригада будет стоять где-нибудь в Африке, нам удастся видеться только по выходным.

– Моя бригада - бывшая Гордеевская. - Паша ободряюще улыбнулся. - Вот увидишь, Иван Иванович поручит нам охранять покой столицы. Я почти уверен.

– Стокгольм - тоже не Одинцово, далековато.

– Ты не поняла - я имел в виду Москву.

– Ты думаешь, Гордеев… станет президентом и перенесет столицу в Москву?

– Готов спорить.

– На что? - Яна приподнялась на локте и хитро прищурилась.

Взгляд Павла невольно скользнул вниз и остановился на плавных изгибах ее красивой груди.

– Ну-у… на любое желание.

– Сутки в постели!

– Вон отсюда, ненасытная блудница! - Павел рассмеялся.

– Слабо? - Яна ущипнула его за бок.

– Согласен. Если ровно через год президент Гордеев не переедет в Кремль, мы отметим это печальное событие эротически марафоном, зато, если переедет… ты выйдешь за меня замуж.

– А уж тогда прощай, свобода и феерический секс, здравствуйте пеленки и супружеский долг. - Яна вздохнула. - Согласна.

Она поцеловала Павла и, увернувшись от его объятий, упорхнула в душ. Минут десять она с наслаждением плескалась под горячими струйками, и вышла из ванной посвежевшая и влажная, как Афродита. Павел невольно ею залюбовался.

– У тебя такая осанка… ты будешь настоящей княгиней.

– Паша! - Яна смутилась. - Давай пока не будем об этом, ладно? Только ты пойми меня правильно, я люблю тебя, но все вокруг так неустойчиво. Я немножко суеверна и не люблю загадывать. Давай жить настоящим, хотя бы пока не кончится война.

– Ты опасно разумная женщина. - Преображенский кивнул. - Хорошо, давай так и поступим.

Яна обмоталась широким полотенцем и принялась сушить волосы.

– Послушай, Паш, а откуда вообще взялась эта ваша игра в дворян? По-моему, уже даже в Европе никто не помнил своих корней, а тут вдруг, раз, и половина армии в «Возрождении»! Чья это была идея?

– Не знаю, - Павел осторожно опустил ноги на пол и медленно встал, опираясь о спинку кровати. - Виктор Арнольдович творит чудеса. У меня действительно ничего уже не болит. Только слабость. Может быть, это Гордеева придумка, хотя, наверное, идея витала в воздухе уже давно. Немало традиций перекочевало из военных академий. Там «игры в рыцарство и дворянство», как ты говоришь, это норма поведения.

– Неужели? - Яна хмыкнула. - У меня есть друзья-курсанты. Мои одноклассники. Шалопаи были, что в школе, что после нее. И академия, если честно, манер им не прибавила. Во всяком случае, особого прогресса я не заметила.

– Манеры не главное. Вот у меня в батальоне был ротный Бубликов… погиб, к сожалению… так у него манеры были еще те, но он все равно был отличный офицер и храбрый воин. Главное в том, что у человека в душе, а не на языке. Бубликов любил крепкое словцо, выпивку, да и за женщинами был не прочь приударить, но это были его личные дела, никак не мешавшие службе. Коэффициент надежности у капитана был сто в кубе. Или Блинов - человек начитанный, грамотный и не нахрапистый, но такой же твердый. Или возьми меня и Бориса. Внешне - десантура, солдафоны, но это не значит, что мы дуболомы и невежды. Разве что чуть-чуть.

Он улыбнулся.

– На комплимент напрашиваетесь, ваша светлость? - Яна улыбнулась в ответ. - Косая сажень в плечах - еще не признак тупости. Кстати, у тебя на лице написано, что ты не головорез и корни имеешь, а вот Борис Александрович… как-то не тянет он на князя. Какой-то простоватый у него хабитус.

– Ну и что? Родословная для «Возрождения» - не главное. Не имел бы он ее, все равно рано или поздно заслужил бы титул. Дослужился бы до полковника и автоматически стал бы дворянином. В этом отношении правила просты. Это, кстати, и есть первый из аргументов, убеждающих служить «Возрождению». Хотя и не главный. В общем, важно, что у человека внутри, а не снаружи. И «Возрождение» предлагает людям не кодекс поведения, а новое видение мира, новую шкалу ценностей, если угодно. Вернее - не новую, но современную.

– Если я правильно понимаю - с военным уклоном?

– Необязательно. Просто пока членов «Возрождения» больше всего в войсках. Придет время, станет больше гражданских - после войны. Ты видела эмблему «Возрождения»?

– Нет.

– Это старинный орден, на котором начертан девиз - «Честь и польза». Вот в этом и заключается смысл «Возрождения». Адаптированное к современным условиям жизни «возрожденное» дворянство призвано не манерничать, а втолковать людям, что такое честь и для чего она нужна человеку. А польза Отечеству должна изжить в людях алчность. В идеале, конечно.

– Ты правильно оговорился. - Яна выключила фен и принялась одеваться. Выглядело это не менее эротично, чем раздевание. - Девиз хорош, но это еще не идеология. Кроме лозунгов требуются конкретные обещания. Ты не объяснишь какому-нибудь американскому брокеру, что приносить пользу Земле для него выгоднее, чем играть на котировках акций в пользу себя любимого и своей семьи.

– Да на здоровье, пусть богатеет. В этом тоже заключается польза Отечеству. Никто не призывает вкалывать задарма, отдавая все свои деньги на нужды государства. Речь идет о честном заработке, вот и все. В этом и заключается и честь и польза.

– И все-таки вы идеалист, сударь. - Яна оправила одежду, подошла и поцеловала Павла в щеку. - Задание на ближайшие двенадцать часов - отдохнуть, собрать вещи и побриться!

– Какие у меня вещи? - Павел развел руками. - Все на «Каллисто».

– Вот пусть Слава их тебе и привезет. Или ты собрался лететь на побывку в тапочках и госпитальной пижаме?

– Домой можно и так. - Павел усмехнулся. - Хорошо, позвоню Воротову, прикажу доставить парадный мундир. Чтобы тебе было не стыдно гулять со мной по Изумрудному.

– Это твой город?

– Это наше поместье, а ближайший городок - Астраханка.

– А до моря от твоего поместья далеко?

– На Каллисто все близко, это же не Земля. Мой личный домик стоит прямо у моря, там метров двести до пляжа. Тебе понравится, я уверен. У нас всем нравится.

– Всем? Я ревную!

– Ты вне конкуренции. - Павел улыбнулся. - Иди, не то опоздаешь.

– Ой, уже без пяти! Я полетела!

– Заглядывай, хорошо?

– Обязательно!

Она только вышла за дверь, а Павел уже начал скучать. Что это за наваждение, он не понимал. Вернее, понимал, что это, видимо, и есть настоящая любовь, но где она была раньше? Пришло ее время? Возможно. Хотя гадать бесполезно. Нельзя понять непостижимое. Как сказано в гениально простой и мудрой японской книге о Пути воина: «есть вещи, которые мы не понимаем, но понять их можно. Еще существуют вещи, которые мы понимаем сразу, но еще такие, которые мы не сможем понять, как бы сильно ни старались. Это занятно» [5].