Денис Самородов - Главный ресурс Империи

А для актера Тадеуша Лапека оно было проклятием. И одновременно рабочим местом, потому как Тадеуш Лапек вот уже тридцать два года играл единственную свою роль – роль Императора. Впрочем, к чести сказать, играл недурно.

Когда-то давно молодого Тадеуша сразу по окончании выпускного экзамена в театральном училище пригласили к директору. Предвкушающий бурное застолье после учебных мук Лапек как на крыльях влетел в кабинет, находясь в весьма приподнятом настроении. Где и был арестован двумя невыразительными людьми из особого отдела без предъявления каких-либо обвинений. Тадеуш хорошо запомнил лицо их директора в тот момент, белое и какое-то непроницаемое. Складывалось впечатление, что нет никакого выпускника Лапека и никогда не было, а человек, стоящий между особистами и не человек вовсе, а так, пустое место, досадное недоразумение, которое директор училища вынужден созерцать.

Потом были три ужасных дня в одиночной камере. Тадеуш тщетно пытался понять, чем же таким он разгневал овер-канцелярию, тасуя в голове колоду знакомых и все те невинные мероприятия, которые он посещал в свою студенческую бытность. И с каждый разом на дружеских лицах появлялись все более зловещие выражения, а разные пьяные сборища с дурацкими шутками казались уже чуть ли не антиправительственными сходками заговорщиков.

К четвертому дню Тадеуш был готов признаться в чем угодно и кому угодно. К сожалению, из собеседников у него был лишь автоматический дозатор еды, исправно выдающий безвкусную пайку и сообщающий об этом невыразительным металлическим голосом. Хотя, скорее всего, Тадеуш просто тогда был не способен почувствовать вкус.

И на четвертые сутки его заключения состоялся разговор, который в одночасье стал точкой в короткой жизни неизвестного молодого актера. Тадеуш Лапек скоропостижно скончался, о чем ему недвусмысленно сообщало официальное уведомление о смерти, показанное тут же. А сам Тадеуш становился Сайрусом фон Бейли, молодым потомственным аристократом, владельцем целой планеты и по совместительству наследником Императора.

Он так и не понял, кто тогда сидел перед ним и тихим вкрадчивым голосом объяснял сложившуюся ситуацию. Лицо собеседника было в тени, и только голос обволакивал со всех сторон, почему-то доводя Лапека до дрожи в коленях.

– Вы только что получили контракт на всю жизнь, Тадеуш. Вы сыграете такую роль в мировой истории, по сравнению с которой все остальные роли не более чем жалкое фиглярство. Не дайте же нам усомниться в правильности нашего выбора.

Что случилось с настоящим фон Бейли, Тадеуш тоже пытался не думать, находясь в странном состоянии какого-то восхищенного ужаса перед разворачиваемыми перед ним подробностями аферы вселенского масштаба. Подумать только, покуситься на саму суть Империи, на символ ее незыблемости и стабильности!

А голос все шелестел и шелестел:

– Конечно, вам придется многое изучить. Привычки, речь, походка, операция по изменению внешности, наконец, – над этим поработают лучшие специалисты, не сомневайтесь. И, в конце концов, перевоплощение – ваше призвание!

Через год умер прежний Император. И Сайрус фон Бейли, он же Тадеуш Лапек, впервые заняв кресло Императора, обратился к народу со словами соболезнования.

И с той поры попал в золотую клетку, откуда не было выхода.

Первые несколько лет ему это даже нравилось. Миллиардная аудитория смотрела на игру молодого Тадеуша и тщательно внимала каждому его слову, тысячи политиков соседних государств дотошно анализировали каждый его жест, пытаясь предугадать ближайший курс Империи. Это завораживало и пугало Лапека. Конечно же, тексты готовились для него заранее, но манеры, жесты, интонация – это все было только его. И каждый раз перед записью обращения обязательная беседа со странным человеком без лица, тихий голос которого отчего-то пугал с каждым разом все больше и больше, хотя, казалось бы, к нему давно можно было привыкнуть.

Тадеуш жил в огромном доме на берегу озера, не имея ни в чем отказа, кроме контактов с внешним миром. Съемочные группы различных каналов в счет можно было не принимать, общение с персоналом видеозаписи исчерпывалось благоговейными взглядами с их стороны, хотя Тадеуш был рад и этому. Он даже не представлял себе, где находится, так как сразу после «собеседования» был погружен в сон и не исключал возможности переброски даже на другую планету. По крайней мере, средства Безликого, как окрестил для себя Тадеуш своего работодателя, вполне позволяли это сделать.

С каждым годом афера, сначала поразившая его своей грандиозностью, все больше и больше удивляла его теперь уже простотой. Огромные расстояния между планетами сводили к нулю личные контакты любого рода между дипломатами высшего уровня. Государственные деятели вели работу исключительно с помощью средств связи, используя цифровую печать своего образования, и многие из них тщательно скрывали место своего пребывания. И иногда Тадеуш представлял себя в качестве маленького довеска, инструмента для ввода печати. Собственно, так оно и было.

Потом это стало его тяготить. Молчаливый персонал обслуживания, словарный запас которого исчерпывался лишь «Да, сэр», «Нет, сэр», «Не знаю, сэр», осточертел ему до невозможности. Новости из внешнего мира он получал лишь по одностороннему коммуникатору, и все общение Тадеуша сводилось лишь к редким разговорам с Безликим, что особой радости, в общем-то, тоже не приносило.

Одно время Тадеуш пристрастился было к выпивке, но и тут вынужден был себя ограничить, получив строгое внушение и угрозу быть ее полностью лишенным.

И так получилось, что по истечении нескольких лет в роли Императора Лапек серьезно задумался о саморазоблачении. Последствия для Империи от такого шага сдерживали его еще какое-то время, но потом собственный эгоизм перевесил.

Для пробы Тадеуш твердо решил взбунтоваться во время очередной предварительной беседы перед записью с Безликим. Он накручивал себя неделю, набираясь смелости и оттачивая особо удачные фразы, которыми он, несомненно, поразит собеседника и заставит его прислушаться к своему мнению.

И весь разговор простоял, чувствуя, как язык опять предательски отнялся и потные руки ощутимо дрожат. В Безликом было что-то гипнотизирующее, и его голос полностью подавлял волю к сопротивлению.

После этого Тадеуш, обзывая себя трусом и другими малоприятными словами, совершил абсолютно бестолковый поступок. Во время съемки обращения вместо выданного ему текста, он, шалея от собственной наглости, стал излагать все детали своего заточения. И с какой-то радостью наблюдал, как поначалу недоуменно, а потом все более ошарашено смотрит на него съемочная группа одного из главных каналов.