Аластер Рейнольдс - Город бездны

Сокрушительная логика этой догадки поразила меня. Теперь у нас общие воспоминания, нити нашего прошлого сплетены неразрывно. Воспоминания Таннера не были по-настоящему моими — но я носил их в себе, не в состоянии освободиться от них. Он убил Гитту, но во мне жило воспоминание о том, что это сделал я — я уничтожил самое дорогое в своей вселенной. Но это было еще не самое страшное.

Преступление Таннера ничтожно по сравнению с теми, память о которых была погребена под его воспоминаниями. Теперь она начала подниматься на поверхность. Я все еще ощущал себя Таннером, все еще считал его прошлое своим, но уже достаточно пригубил истины, чтобы понять, что это лишь иллюзия, которая со временем утратит убедительность.

Мое тело несло в себе прошлое и память Кагуэллы.

Но и это еще не все. Кагуэлла — лишь нечто вроде раковины, в которой таятся более глубокие воспоминания.

Мне не хотелось об этом думать, но я не мог закрыть глаза на очевидное.

Я украл память Таннера и на время смог внушить себе, что я — это он. Затем, под действием индоктринального вируса, его личина начала сползать с меня, как шелуха. Вирус высвобождал еще более глубокие воспоминания, отрывки моей тайной истории — уводя в глубь веков.

К Небесному Хаусманну.

Передо мной словно раскрылась бездна.

Ноги подкосились, я рухнул на скользкую от дождя землю, и меня буквально вывернуло наружу. Телефон выпал из моей руки. Он лежал рядом, и на дисплее я видел удивленное лицо Таннера.

— В чем дело? — спросил он.

Я снова поднес телефон к губам.

— Амелия, — вначале я прошептал чуть слышно, затем повторил ее имя чуть громче. — Она с тобой, так? Ты ее обманул.

— Скажем так: она была мне весьма полезна.

— И она, разумеется, не в курсе твоих планов.

Мой вопрос, похоже, позабавил Таннера.

— Она так доверчива. Поверь, ты вызывал у нее некоторые подозрения. Думаю, дело было так: после того как ты покинул Айдлвилд, она узнала о некоторых особенностях твоего генетического кода, которые приняла за признак врожденного заболевания. Словом, ее подозрения подтвердились. Она пыталась связаться с тобой, но ты стал таким неуловимым… — Таннер снова улыбнулся. — К тому времени меня оживили, и мои навыки очень скоро восстановились. Я помнил, кто я такой и зачем отправился на том корабле с Окраины Неба. Я помнил, что охочусь за тобой, потому что ты украл мое имя и мои воспоминания. Само собой, я не стал делиться этим с Амелией. Я просто сказал ей, что мы с тобой братья и что ты немного не в себе. Маленький безобидный обман. Ты не можешь меня упрекнуть.

Да, это было почти правдой. Я тоже обманывал Амелию, надеясь, что она наведет меня на след Рейвича.

— Отпусти ее, — попросил я. — Она для тебя ничего не значит.

— Ты не прав. У тебя будет еще один повод, чтобы добраться до меня. Лишний повод со мной встретиться… Кагуэлла.

Его лицо на мгновение застыло, затем связь прервалась. Мы по-прежнему стояли под дождем. Потом я вернул телефон Зебре.

— А как насчет другой раны? — спросила Зебра, когда мы снова сели в машину и продолжали путь через Город. — Как я поняла, Таннер потерял ступню, но сканер не нашел следов такого ранения. Но ты обратился к Миксмастеру не только для этого, — она покачала головой. — Прости, но мне по-прежнему хочется называть тебя «Таннер». Знаешь, это непросто — иметь дело с человеком, который не признает собственного имени.

— Поверь, мне тоже непросто.

— Ладно, теперь расскажи о другой ране.

Я перевел дух. Подходим к самому трудному.

— Таннер ранил человека, на которого он работал. Этого человека звали Кагуэлла.

— Очень мило с его стороны, — заметила Шантерель.

— Нет, вы не так поняли. По сути, этим Таннер оказал ему услугу. Ситуация была связана с захватом заложников. Таннеру пришлось стрелять сквозь Кагуэллу, чтобы…

У меня сорвался голос.

— …чтобы убить бандита, который приставил нож к горлу жене Кагуэллы. Таннер не собирался убивать Кагуэллу. Он стрелял под таким углом, чтобы его хозяин не получил серьезного ранения.

— И…?

— Таннер выстрелил.

— И все получилось, как задумано? — подсказала Зебра.

Я вновь увидел, как Гитта оседает на пол палатки. Цена ошибки Таннера.

— Кагуэлла действительно выжил, — проговорил я, собравшись с силами. — Таннер безупречно знал анатомию. Убийце-профессионалу это необходимо. Такие люди знают, какие ранения точно приведут к смертельному исходу. Эти знания можно использовать иначе: выбрать направление, чтобы прострелить человека насквозь и не убить его.

— Прямо хирургия, — заметила Шантерель.

— Так оно и есть.

Я рассказал, что обнаружил сканер Миксмастера. Зажившую сквозную рану, которую мог нанести только луч лазера. Луч пробил поясницу и вышел через живот чуть выше. На сканере это выглядело как тающий инверсионный след самолета.

— Но это значит, что… — протянула Зебра, и я перебил ее:

— Можно, я сам? Это значит, что я — тот человек, на которого работал Таннер Мирабель. Кагуэлла.

— Чем дальше, тем хуже, — прокомментировал Квирренбах.

— Не перебивай, пожалуйста, — Зебра строго поглядела на композитора. — Я сама ходила с ним к Миксмастеру, если помнишь. Он не выдумывает.

— А вы, — я повернулся к Шантерель, — видели результат генетических изменений, которые кто-то произвел у меня в глазах. Это было сделано по просьбе Кагуэллы — он поручил работу ультра. Он был страстным охотником. Но дело не только в этом, верно? Кагуэлла заказал себе ночное зрение, потому что ненавидел темноту. Она напоминала ему о том, как он сидел в своей детской — маленький, одинокий — и не надеялся, что его спасут.

— Ты говоришь о Кагуэлле в третьем лице, — заметила Зебра. — Почему? Ты уверен, что ты — это действительно он?

Я тряхнул головой.

Я вспомнил, как стоял на коленях под дождем, полностью опустошенный. Чувство потерянности все еще сохранялось. Но мне уже удалось взять его под контроль, выстроить вокруг него леса. Пока хлипкие — но это позволит мне действовать в настоящем.

— Косвенно — да. У меня есть его воспоминания — правда, обрывочные и не более отчетливые, чем воспоминания Таннера.

— Давайте подведем итог, — предложил Квирренбах. — У вас, черт побери, нет ни малейшего представления о том, кто вы такой на самом деле — или я не прав?

— Нет, — сказал я, восхищаясь собственной выдержкой. — Я Кагуэлла. Теперь я в этом абсолютно уверен.

— Таннер хочет убить тебя? — спросила Зебра, когда машина Шантерель приземлилась возле привокзальной площади и мы вышли наружу. — Хотя у вас были весьма тесные отношения?

Белая комната, голый человек, съежившийся на полу… Эта картина мелькнула у меня перед глазами, точно на экране стробоскопа. С каждым повторением она становилась все более отчетливой.