Скотт Вестерфельд - Вторжение в Империю

А еще через несколько мгновений стало ясно, кем были двое заложников.

Первым из них оказался адмирал Фентон Прай, офицер генерального штаба малого флота Дальних Пределов Спирали, обладатель ордена Иоанна, матрицы Виктории и уймы медалей за участие в сражениях, начиная с подавления бунта в Ближних Пределах, битве на Мурхеде и заканчивая мятежом на Варее.

А второй была Дитя-императрица Анастасия Виста Каман, сестра его императорского величества, Воскрешенного Императора.

Спасательная операция закончилась провалом.

Хоббс слушала, как капитан Зай записывает короткое заявление на свой личный канал. Хоббс решила, что он подготовил это сообщение заранее, чтобы спасти жизнь команде корабля.

— Десантники и экипаж «Рыси» великолепно, с величайшей храбростью повели себя в сражении с вероломным противником. Операция была проведена четко, но основной план и направление развертывания оказались ошибочны. Ошибка Крови моя, и только моя. Капитан Лаурент Зай, флот его величества Императора.

Потом капитан развернулся и медленно вышел из командного отсека на глазах у остолбеневших офицеров. Он шел шаркающей походкой — так, будто был уже мертв.

На сто лет раньше (по имперскому абсолютному времени)

Дом был посеян посреди гор, которые почти замыкали в кольцо величественную полярную тундру планеты. Семя замедлило свое падение с помощью длинного черного тормозного парашютика, изготовленного из углеродистых киберволокон и замысловатых сплавов, прокатилось по пятиметровому слою мягкого снега у подножия выбранной вершины и остановилось. Зарывшись в снег, семя пролежало три часа, проводя последние диагностические процедуры. Это семя представляло собой сложный механизм, и какой-нибудь неожиданный просчет мог обречь будущий дом на годы бесконечных неприятных проблем и постоянного ремонта.

Спешить было некуда. На рост семени было отведено несколько десятилетий.

И вот наконец семя решило, что его состояние вполне удовлетворительно. Если какие-то проблемы и существовали, то они были из разряда скрытых: нарушение процедуры диагностики, повреждение внутреннего датчика. Но с этим поделать ничего было нельзя — таковы естественные ограничения всякой самоосознающей системы. Чтобы отпраздновать свое доброе здравие, семя хорошенько напилось воды, собранной тормозным парашютом. Черная ткань парашюта распласталась на снегу. Она поглощала солнечную энергию и вызывала таяние снега под собой. Эта вода медленно просачивалась к семени. Каждую минуту к его оболочке поступало несколько сантилитров.

«Кишечник» семени быстро расщеплял воду на водород и кислород. Водород семя сжигало, пользуясь им как источником энергии, а кислород накапливало. Тепло, выделявшееся при этой реакции, семя излучало и передавало парашюту, в результате чего таяние снега шло быстрее. Собиралось еще больше воды. Сжигалось еще больше водорода.

Наконец, когда этот цикл выработки энергии достиг критической отметки, семя окрепло достаточно для того, чтобы приступить к первым заметным движениям. Семя потянуло к себе парашют и спокойно и медленно, словно пациент, посаженный на тщательно разработанную и сбалансированную диету, поглотило все умные и полезные материалы, из которых парашют был изготовлен. С этого момента, когда за счет выработанного тепла семя еще больше углубилось в снег, оно начало производить машины.

Цилиндры — простейшие думающие палочки, чьи рты хватали, кишечники обрабатывали и анализировали, а анальные отверстия выбрасывали отчасти измененные материалы, — поползли по горной вершине, около которой в снег упало семя. Они сканировали структуру горы и определили, что ее крутые, но прочные склоны были устойчивы, как пирамида, и способны выдерживать внезапные шквалы, сотрясения при строительстве и даже землетрясения на протяжении десяти тысяч лет. Цилиндры обнаружили в недрах горы залежи полезных металлов: меди и магния, и даже несколько граммов метеоритного железа. Цилиндры испускали гравитационные волны в поисках трещин или полостей в каменном массиве и провели ликвидацию таких дефектов — где использовав компрессионные бомбы, где с помощью гравитонного расширения. В конце концов семя решило, что строительная площадка обладает достаточным запасом прочности.

Из снега выбрались мотыльки с углеродными крылышками и усиками. Один из них полетел к вершине заснеженного пика, другие обследовали ущелья и выступы со всех сторон горы. Крылышки мотыльков обладали светочувствительностью. Странные насекомые замирали посреди легкого дуновения ветра и вели медленную художественную фотосъемку горных пейзажей. Затем искусственные мотыльки спустились к равнине, полетали над соседними горами, засняли их склоны, разноцветные лишайники, дельтаобразные русла потоков талой воды. Нагрузившись изображениями, мотыльки вернулись к семени и снова закопались в снег. Данные, покоившиеся в их брюшках, затем были распутаны и поглощены, заснятые виды обработаны и на их основе определено возможное расположение окон, рассчитаны закаты, рассветы и сезонные сдвиги в пейзаже, а также проблемы, связанные с бурным таянием снегов в пору середины лета.

В течение нескольких недель мотыльки совершали свои вылеты, фотографировали виды, собирали пробы и оставляли после себя метки размером не более рисового зернышка.

Семя пришло к выводу о том, что эстетические соображения учтены в полной мере. Эта гора была признана годной как функционально, так и внешне.

Семя сделало запрос на начало второй стадии и стало ждать.

Здесь, посреди гор, этих гипотетических строительных площадок, были разбросаны и другие семена. Они лежали друг от друга на довольно большом расстоянии: такие устройства сами по себе стоили недешево, как и строительство в этой местности — на холодном и пустынном южном полюсе Родины. Но почти все остальные семена упали не слишком удачно. Этому же сопутствовала редкая удача. И когда пришло время второй стадии, поступила большая партия всего необходимого: материалы, которых не было в наличии на месте будущей стройки, детальные чертежи, подготовленные настоящими архитекторами-людьми на основании данных, собранных семенем. А самым замечательным подарком стал необыкновенно умный новый искусственный интеллект, который должен был возглавить строительство. Он был не только способен осуществить планы архитекторов, но обладал даром творческой импровизации. Семя ощутило собственное включение в этот новый разум. Оно было подобно могущественному толчку. Наверное, что-то подобное чувствует нищий сиротка, которого неожиданно усыновляет богатое семейство, принадлежащее к почтенному древнему роду.