Сергей Лукьяненко - Предел [litres]

– Мы по сравнению с вами – беспомощные дети, – продолжала переводить Ксения. После перевода для Валентина она очень коротко говорила что-то соргосовским лошадкам. Как у нее мозги-то выдерживают, все языки были совершенно разные по фонетике! – Мы сочувствуем вам, но мы еще слабее. И я не стану врать. Мы отступники, мы убежали с корабля…

Ксения замялась, потом уточнила:

– Да, наверное, «отступники». Это сложное слово, но по контексту…

Кот заговорил снова, и Ксения продолжила перевод:

– Нас пытались задержать, была схватка, мои когти в крови. Эта несчастная планета еще примитивнее, на ней идет ядерная война. Какую помощь вы ждете?

– У вас есть катер и корабль на орбите, – честно сказал Валентин. – Если мы доберемся до вашего корабля и сможем им управлять, то помощь придет.

– Предлагаете лететь к вашим планетам? – перевела Ксения слова женщины.

Валентин сглотнул и посмотрел той в глаза.

– Нет. В вашей звездной системе есть наш наблюдательный пост. Достаточно вернуться. Подбросите до самой дальней планеты?

Женщина и кот переглянулись. И начали хохотать. У женщины смех был почти человеческий, у кота – фыркающий, но тоже узнаваемый.

– Они смеются, – пояснила Ксения. А потом перевела слова женщины: – У нас есть сумасшедшие, которые верят в таинственных наблюдателей, прячущихся на окраине системы. Их высмеивают.

Заговорил кот.

– Спрашивает, почему мы покинули свой катер, – сообщила Ксения.

– Мы не уверены, что он уцелеет… – начал Валентин.

И в этот миг, словно дожидалось его слов, небо запылало.

Конечно, виной всему была безумная ионосфера планеты.

Когда десантный бот, весом более семидесяти тонн покоя, в долю секунды превратился в плазменный шар – перегруженная магнитосфера Соргоса отреагировала такой иллюминацией, по сравнению с которой северные сияния Земли выглядели бы гнилушкой в темном лесу. Вначале небо затянула ячеистая белая сеть, с которой стекали вниз полотнища разноцветного пламени. Потом сеть разорвало на отдельные фрагменты, трепещущие над землей будто флаги неведомых стран. В довершение всего вспыхнули целые полосы, извивающиеся будто щупальца и медленно оседающие вниз.

Светопреставление завершилось ровным багровым сиянием, охватившим все небо.

Люди и чужие невольно сбились в маленькую толпу, поближе к катеру, с ужасом и восхищением глядя вверх. Даже Матиас, изучивший когда-то особенности полярных сияний Соргоса и с успехом их использовавший, был потрясен.

– У нас больше нет катера, – сказал Валентин.

Ксения перевела его слова, не отрывая взгляда от неба. Тедди с ужасом посмотрел на командира и сказал:

– Он все-таки снял блоки… извините…

– Спасибо, парень, что они продержались так долго, – ответил Валентин.

А над багровым сиянием финальным аккордом воссияла звезда. За ней – вторая. Звезды растянулись сверкающими линиями, вокруг затрепетали радужные полотнища.

Те самые «крылья ангела», побочный эффект ухода в кротовью нору, которые так давно – и так недавно, остановили готовую начаться войну.

Только теперь ангелов было два, и крылья их сияли над мрачным, багровым небом не призывом к миру, а грозным предвестником мести и наказания.

Никто из них сейчас об этом не думал, но первая ядерная война на Соргосе только что завершилась.

В горных отрогах Большого Западного хребта, где подземный завод каждую неделю собирал две новые боеголовки, в приморских пещерах Большого восточного залива, где почти такой же завод ухитрялся производить заряд каждые два дня, все еще кипела работа. Остатки армий маневрировали, атаковали и оборонялись, стремясь находиться рядом с чужими городами и тем прикрыться от ядерной атаки. Гарнизоны уцелевших городов каждый день расстреливали и вешали мародеров и бандитов. Беженцы все так же растекались на степных просторах, предпочитая дикую, полную лишений жизнь творящемуся в городах кошмару.

Но небо над Соргосом стало цвета крови и багровое сияние озаряло планету три дня и три ночи. Растаяли «крылья ангелов», а небо горело и горело темно-красным огнем.

«Твен» и чужак, улетая из системы, остановили войну.

Мужчина-абориген (имя его звучало совсем по-человечески – «Ян») что-то спросил. Ксения перевела:

– Крылья в небе… это от двигателей межзвездного корабля?

– Ты прав, – сказал Валентин. – Именно так.

Ян кивнул. Он выглядел немного расстроенным – видимо, ему хотелось верить в божественную природу небесного фейерверка.

Заговорил кот.

– Это очень впечатляет, – перевела Ксения. – Я вижу, что мы имеем дело с дьявольскими силами и божественными технологиями. Мы лишь жалкие жучки, копошащиеся под вашими ногами.

Вообще-то кот не производил впечатления существа, считающего себя «жалким жучком». Валентин посмотрел на него с любопытством. Пожалуй, это был самый интересный и неоднозначный чужак из всех. Блин, ну почему людям не повезло, и где-нибудь на Марсе не обитали подобные существа?

– Поэтому я хочу задать вопрос, – продолжала переводить Ксения. – Зачем нам вмешиваться в ваше сражение? Мы можем лишь привлечь внимание могущественных врагов и принести опасность в свой дом. Если вы захотите забрать наш катер – что ж, мы не сможем вам помешать. Но я бы предпочел прожить жизнь рядом с любимой женщиной… – тут Ксения осеклась и с удивлением посмотрела на Анге, но продолжила: – а не погибнуть у нее на глазах. В чем наш интерес?

Валентин помолчал, собираясь с мыслями. Потом сказал:

– Я ничего не могу вам предложить. Не от меня зависит, примут ли вас в Соглашение. Даже если мы здесь погибнем – это ничего не изменит. А опасность огромна. Мы считаем, что наш противник на протяжении как минимум тысяч лет вмешивается в развитие иных миров. И война на этой планете вызвана ими. И в вашу историю они влезали. Вы не знаете того, но миры «детей солнца» и кис воевали между собой…

Кот зарычал.

Валентин замолк.

Кот взревел, обнажая острые зубы.

С огромным трудом Горчаков удержался от того, чтобы потянуться к кобуре.

Рык закончился быстрой, как скороговорка, речью.

– К чему были все разговоры, глупая обезьяна? Это моя война!

Челнок был перегружен. Никто из неварских инженеров и помыслить не мог, что в него набьются семнадцать особей, да еще и представляющие семь различных разумных видов.

Запас тяги позволял взлететь, система жизнеобеспечения должна была выдержать короткий полет (хотя, по подсчетам Анге, к моменту стыковки содержание углекислого газа могло подняться до уровня физического дискомфорта).

Труднее было обеспечить нормальную фиксацию при взлете. В катере было лишь два кресла пилотов и шесть кресел для пассажиров, причем разместиться в них по двое не было никаких шансов.