Сергей Лукьяненко - Предел [litres]

– Тогда ты будешь знать, что я сделала все, что могла. Это мой долг. Ракс – всегда Ракс.

Матиас беспомощно огляделся. Саданул кулаком по каменному шлему. Кисть отозвалась болью, но он ее почти не почувствовал.

– Ты не сломаешь, оно прочное, – сказала Ксения.

– Ксения… я не хочу. Я не могу тебя потерять!

– Я тоже не хочу и не могу. Но мне придется.

Она потянулась к нему и поцеловала в губы. Отстранилась, глядя в глаза, сказала:

– Нам было очень хорошо. И это было интересное путешествие. Теперь надо, чтобы оно не оказалось напрасным.

Матиас тихо плакал, не стыдясь и не замечая слез. Ксения, не выпуская его руки, села в кресло, сказала:

– И не бойся за меня. Это не больно, и я не умираю. Я просто ухожу… возвращаюсь.

– Ксения…

Но Матиас так и не успел сказать, что любит ее.

Свободной рукой Ксения коснулась огонька на подлокотнике – и что-то в ее взгляде изменилось.

Послышался тихий неприятный гул.

Правильно или нет, но интерфейс работал.

Матиас с ужасом увидел, как зрачки Ксении сузились, стали крошечными точками. Она уверена, что это и впрямь не больно? Или сказала так, чтобы он не расстраивался?

На миг ему отчаянно захотелось вытащить ее из-под шлема. Сказать, что они непременно найдут иной выход из ситуации. Что никакого корабля Стирателей в системе нет, он нанес удар и улетел, а все эти суперискины через какое-то время оживут сами…

Но он чувствовал, не разумом, а интуицией, что это не так.

Что вражеский корабль действительно здесь, и Валентин отправил их на планету, чтобы спасти, а он, дурак, этого не понял.

Что вытаскивать Ксению из-под полусферы устройства – смертельно опасно, что он не спасет ее, но все испортит.

И что она права, это ее долг, и он сам в подобной ситуации поступил бы так же, а значит не вправе запрещать Третьей-вовне пожертвовать собой – ради всего, во что она верила и ради чего жила.

Матиас сидел, держа ее руку – живую, обманчиво теплую, чувствуя под пальцами частое биение пульса.

Потом пульс исчез, ее сердце перестало биться.

Но рука все еще оставалось теплой, и Матиас держал ее, рыдая, пока тихий отвратительный гул не стих.

Ксении больше не было.

Она либо вернулась в чудовищное сознание машины, откуда пришла.

Либо погибла зря.

Матиас просидел так минут пять или десять, он не чувствовал времени. Потом встал, отошел на шаг.

Ксения в кресле будто спала.

Потом ее тело утратило все краски, выцвело – и рассыпалось горкой праха.

Первый помощник сглотнул вставший в горле ком и, пятясь, отступил к двери.

«Если у меня получится, ты поймешь».

А если нет?

Готов ли он понять, что любимая женщина умерла напрасно?

Матиас вышел за дверь. Посмотрел вниз – где-то там, куда вела лестница, было ядро искина, поглотившего (и это в лучшем случае!) сознание Ксении.

А вверху оставались друзья, челнок, неварский космический корабль. И, очень может быть, еще и враг.

Матиас начал подниматься, чувствуя себя так, будто возвращается из ада.

Корабль Стирателей был длинным, но соразмерно узким. В центральной, самой широкой части, он не превышал сотни метров в ширину.

По сравнению с крейсерами Ракс корабль был совсем не так впечатляющ. Крейсера превосходили его в длину и уж тем более в ширину – причудливые конструкции, созданные исключительно для работы в открытом космосе, ощетинившиеся антеннами, излучателями, датчиками, двигателями, они напоминали скорее живое существо или обрубленный древесный сук с торчащими во все стороны ветками.

Но эти корабли были мертвы, а корабль Стирателей жив.

Он плыл навстречу «Дружбе», подобно тощей хищной акуле, а «Твен» следовал за ним, будто вежливая и лояльная рыба-прилипала.

– Все-таки существо это или корабль? – задумчиво произнес Валентин. Страха не было, страх остался где-то далеко позади, на орбите Ракс, а, может быть, и на орбите Соргоса, когда они, изгнанные с родного корабля, пытались скрыться за ненадежным щитом планеты.

– Я думаю, существо, – сказала Мегер. – Мне так хочется думать, командир. Тогда я на него почему-то сильнее злюсь.

Валентин рассмеялся.

– А, какая разница… Сейчас мы устроим незапланированное путешествие – ему или им…

Он включил связь.

– Командир Горчаков вызывает Марка и экипаж неизвестного корабля. Прошу ответить на вызов.

Они были уже совсем близко, и задержки связи по сути не существовало.

Ответа не последовало, но Валентин его и не ждал.

– Мы требуем гарантий достойного обращения в плену, – сказал Валентин. – Мы – представители высокоразвитой цивилизации Соглашения.

Никакого ответа, конечно же. Все, что «Стиратель» хотел им сообщить, Марк уже сказал.

– Если вы не подтверждаете нашу безопасность, мы отказываемся подчиняться! – пригрозил Валентин.

Выждал пару секунд.

Потом закрыл маленькое отверстие микрофона на пульте ладонью и негромко произнес:

– Мегер, мы уходим. Полную скорость!

Разумеется, его должны были услышать.

И это был самый сомнительный момент всего плана. «Стиратель» явно хотел захватить их живыми. Но вдруг он решит, что столь упрямые и глупые существа не нуждаются в доскональном изучении?

– Слушаюсь, командир! – отозвалась Мегер.

Она даже не касалась пульта – все необходимые команды были введены, программы запущены. Оставалось лишь ждать.

«Дружба» содрогнулась и начала неуклюже менять вектор движения, уходя в сторону от «Стирателя» и ускоряясь. Нелепая и отчаянная попытка убежать от превосходящего противника.

Люди ждали.

«Стиратель» продолжал двигаться прежним курсом, словно ошарашенный происходящим.

Потом Валентин, и без того вдавленный в кресло перегрузкой (полтора «же», почти пятнадцать метров в секунду, «Дружба» старалась вовсю), почувствовал, что тело перестало его слушаться. Он мог дышать, сердце билось, но руки и ноги не шевелились, челюсть отвисла.

В общем-то он чего-то подобного и ожидал, когда приказал Тедди и Анге заложить всю программу действий в простенький компьютер корабля.

Их парализовали. Очень аккуратно, не затронув дыхание и кровообращение.

А «Стиратель» мгновенно набрал ход, изменил направление и догнал их. Граненое веретено корабля с видимой легкостью плыло рядом, и Валентину даже показалось, что он чувствует, как «Дружба» начинает сбиваться с курса.

Гравитационный двигатель создает по-настоящему большую аномалию массы.

Вполне достаточную, чтобы включенный в десятке километров от этой аномалии варп-привод проявил свой печально известный побочный эффект.

На пульте замигал огонек – вокруг корабля начало формироваться защитное поле. Это ничего, это не должно вызывать подозрений. Всего лишь попытка защититься. Даже если «Дружба» уйдет в варп, перехватить корабль будет несложно.