Нил Эшер - Двигатель бесконечности

Труба была слишком узка для человека; впрочем, трудно придумать причину, по которой здесь могли оказаться люди. Всё внутри усеивали паразиты-жукоботы, похожие на тараканов в водостоке. Одни пребывали в спячке – запрограммированная последовательность действий оборвалась, и не было ИИ-регулировщика, который заставил бы их снова работать, другие просто сломались, третьи вот уже больше века продолжали выполнять одни и те же рутинные операции.

Рисс видела, как жукобот прыгнул на верхушку жаровой трубы, открыл заслонку, заглянул внутрь, убедился, что труба доверху забита слежавшимися комками пыли и прочим мусором, – и тут же перешел к следующей. Никого из них не запрограммировали понимать, что какие-то из топок могли быть отключены и что хлам, которым они набивали трубы, никуда не девался. Наконец жукобот добрался до трубы, ведущей к единственной действующей топке – она находилась под контролем до сих пор функционировавшего ИИ, – и сделал то, для чего предназначался: развернулся, распахнул псевдонадкрылья и изверг содержимое накапливавшего всякую собранную дрянь брюшка в трубу. Кирпичик спрессованного хлама, снабженный механо-электрической версией ресничек бактерий, заскользил по лишенному трения жерлу к топке. Путь ему предстоял длинный – километров шесть с половиной по меньшей мере. Там он будет разложен на атомы, а сетчатые фильтры и нановолокна соберут элементы, которые еще можно использовать, то есть, по существу, абсолютно всё. И топка время от времени будет выплевывать брусок меди, хрома или железа, закачивать, куда нужно, газы, всасывать пыль бакиболов и углеродных нанотрубок и переносить ее в другие места. Отлаженный трудоемкий процесс длился уже более века.

Когда жукобот закончил свое дело, Рисс, болезненно извиваясь, поползла дальше; ее почерневшее, обожженное тело двигалось со всем «изяществом» сломанной руки. Внутренние системы и метаматериалы еще не справились с повреждениями, причиненными электромагнитными импульсами и вирусной атакой, подробности которой оставались смутными, но которая закодировала все ее формации вплоть до пикоскопического уровня.

Добравшись до трубы, устроившей жукобота, Рисс отодвинула заслонку и сама заглянула туда. Сойдет, пожалуй, – даже самая тяжелая органика тут не прилипнет. Задрав хвост, дрон зацепилась им за верхушку трубы и направила яйцеклад внутрь. Сперва, естественно, яйца, потому что энзимная кислота может повредить трубу, и тогда яйца застрянут. А этого случиться не должно – тактический ИИ ЦКБЗ, чьим инструкциям она следовала, велел всё отправить в эту топку, хотя зачем – Рисс так и не поняла.

Сжавшись, змея-дрон избавилась от оружия, для применения которого она создавалась. Из этих яиц вылупились бы паразиты, питающиеся внутренностями прадора, они размножились бы в теле врага, заразили всё прадорское семейство и уничтожили бы его.

Радости она не испытывала – никакого оргазмического удовольствия, которое ощущала, вводя яйца прадорам. Рисс подозревала, что примерно так чувствует себя человек, страдающий расстройством желудка, – кратковременное облегчение для недужного тела, и только. Затем она сосредоточилась на отборе и загрузке в яичники энзимной кислоты и отправке той вниз по трубе. Внутри Рисс ничего не осталось, ее системы работали эффективнее и слаженнее, чем даже труба, ведущая к далекой топке. Тем не менее змея-дрон открыла свое тело, с болью свернулась и с помощью скрывавшихся под капюшоном маленьких манипуляторов извлекла склянки, в которых хранилось оружие. Пузырьки отправились следом за своим содержимым.

Потом Рисс намеревалась скользнуть туда же сама, но тактический ИИ не позволил ей это сделать. В сознании снова вспыхнула карта станции, на которой были отмечены все места нахождения и территории – как реальные, так и виртуальные – уцелевших изменников-ИИ. Сейчас на схеме высветилась очередная точка. Дрон двинулась вдоль трубы, начав долгое мучительное путешествие к указанному месту, преодолевая всё новые и новые каналы, предназначенные для ремонтных ботов, скользя по гидротрубам, проникая через изоляцию стен, извиваясь между дикими конструкциями, подобными проржавевшим насквозь железным скульптурам или роям тварей-чужаков. Медленно пробиралась она по станции, пораженной технологическим раком, стараясь избегать любых контактов с местными жителями, зная, что в таком состоянии ей с ними не справиться.

Четыре часа спустя, когда некоторые из омертвевших частей ее тела ожили, а отдельные внутренние наносистемы восстановились, Рисс выскользнула из вентиляционного канала к месту своего назначения и поняла, что оно ей смутно знакомо. Не была ли она уже здесь прежде?

«Разбирай, воссоздавай», – велел ей тактический ИИ.

Оказавшись внутри цилиндрической автофабрики, Рисс скользнула к стене – и едва не наткнулась на свое подобие, лишенное кожи и влипшее в эпоксидку. Дрон с серым сенсорным глазом был мертв, без единого проблеска энергии внутри. Рисс провела более глубокое сканирование, подыскивая годные к употреблению детали, затем вставила в скелет один из своих манипуляторов, подавая энергию. Двойник принялся корчиться, извиваться, корка засохшего клея треснула, дрон вырвался на свободу, но Рисс сбила его и прижала к полу, снова пытаясь определить, что бы еще активировать, но кристалл этой змеи-дрона никуда не годился. В нем обнаружилось столько микротрещин, что он грозил рассыпаться от первого же резкого толчка. Тогда Рисс вошла в подсистемы, не подчиненные кристаллу, и стала разбирать сородича. Начала она с того, что полегче: извлекла маленькие шарики наномодулей, открыла собственное тело, выбросила старые блоки и заменила их новыми, неиспользованными. И только когда они активировались и присоединились к ее уцелевшим наномехам, чтобы отбраковать или перепрограммировать их, Рисс поняла, насколько серьезно она была повреждена.

Едва новые механизмы приступили к работе, дрон почувствовала себя гораздо лучше – сильнее, гибче, особенно когда определенные метаматериалы ее тела начали функционировать как следует. После этого Рисс занялась деталями покрупнее: позвонками и ребрами из умного металла, заменяя ими свои страдавшие амнезией части. Снимала она и пласты электромускулов: ее внутренние системы, конечно, восстановили бы мышцы, но это заняло бы гораздо больше времени. Затем настала очередь магнитной подвески и малых гравидвижков – Рисс заменила всю выведенную из строя систему. Еще она позаимствовала новый У-пространственный коммуникатор и даже заполучила целехонький яйцеклад вместо безобразно расколовшегося своего. Далее дрон занялась мемохранилищами, отделенными от кристалла. К сожалению, с собственным кристаллом, где возникли несколько трещин, она ничего поделать не могла. Хуже не станет, потому что плоскости сколов уже затянул связующий жидкий сапфир, но на ее мозге все равно навсегда останутся шрамы – тончайшие, в атом толщиной полоски рубцовой ткани.