Нил Эшер - Завод войны

– Какова ваша цель? – интересуется ИИ у Далин.

– Привлечение к работе, – отвечает голем, – и неспособность вырваться из системы, но эта неспособность весьма полезна, когда речь идет о комплексных электромагнитных отключениях. А еще мы твоя совесть.

То, что сказала Далин о риске электромагнитных радиоактивных выбросов, звучало довольно логично, поскольку органические существа на борту будут продолжать функционировать, когда другие корабельные системы отключатся. Теперь ИИ чувствует, что должен заботиться о защите этого вломившегося к нему экипажа, но в то же время часть его все равно проваливается в пустоту и заставляет думать о другом. Он обязан принять любые меры для того, чтобы эти люди остались живы, поскольку программа говорит, что они важны. «Я не должен слишком рисковать», – думает он, но его новая формирующаяся глубинная сущность вопрошает: «Что есть риск?» «Совесть» – не очень адекватное описание поверхностной реакции, поскольку ИИ понимает, что запрограммированного в нем стремления к выживанию недостаточно и риск гибели человеческого экипажа существует всегда. Но что-то уже подтачивает эту программу. Функционирование не соответствует нормам, ИИ пытается заново включить в себя вторую сущность. Ответом служит жуткий электронный вой.

Он видит, как устраивается на новом месте экипаж, и знает, что люди возьмут под контроль его оружие, оценку и сбор информации о предстоящем бое и самом ИИ. Первые два пункта возмутительны, ибо эту работу он, безусловно, способен выполнить лучше, чем человек. А последний пункт просто опасен. Ему уже понятно, что ради нужд войны Государство спешно производит ИИ, подобных ему, множа ошибки и увеличивая процент брака. Он также осознает, что его собственный разум, вмещающий запрограммированные эмоции, раскалывается. И если люди или кто-либо из ИИ обнаружат этот факт и доложат о нем, то существует огромная вероятность самому быть признанному браком и отправиться на слом.

Приказ отдан – не подчиниться невозможно, – и сама ткань вакуума деформируется под напором множества кильватерных строев рвущихся в бесконечность кораблей, и ярко сверкают фотоны бьющей из дюз квантовой пены. Истребитель ИИ готов; будто свинцовый груз лег на шелковую простыню – прокладывается курс, аккуратно формуются поля, смещаются контуры Калаби-Яу, регулируя натяжение «простыни». Потом полотнище рвется – и корабль проваливается в дыру.

– Ненавижу, – хрипит женщина.

Трое людей уже распаковали пожитки и сидят, пристегнувшись, в противоперегрузочных креслах, подсоединив кабели жизнеобеспечения.

– Я озадачен, – говорит ИИ. – Я не смогу перейти на максимальное ускорение или изменить вектор с людьми на борту.

– Тебя изучают, – отвечает голем.

Теперь ИИ чувствует подключения, сканирование, потоки данных, плывущих из его разума прямо на экраны и прочие приборы, выстроившиеся перед человеком-женщиной. Он заглядывает в ее досье и узнает, что она – человеческий эксперт по части ИИ, но так и не постигает, как людской разум может сделать или усвоить больше, чем он сам. Однако опасность остается, и ИИ скрытно блокирует чужеродное вторжение или изменяет его направление. Женщина увидит основную часть, и ей покажется, что все в порядке. Она не заметит меньшую – растущую внутри тьму.

Субъективное время разгона истекает, давая ИИ возможность подумать о вещах, не имеющих отношения к предстоящей битве. Он размышляет над своим назначением к V12-707 и сравнивает себя с невидимым сейчас дредноутом под названием «Разящий кинжал», который сопровождает. И обнаруживает – внезапно, – что дредноут не продукт Цеха 101, военного завода, сотворившего его самого. Вдобавок этот корабль служит уже восемь лет. У истребителя еще нет имени, нет его и у содержащегося в нем ИИ, поскольку они экспериментальны, а срок жизни подобных экспериментов обычно невелик. Знают ли об этом люди? ИИ истребителя вдруг ощущает страх; затем анализирует причины своего чувства: страх помогает организмам выжить, но здесь и сейчас это еще и экспериментальный тест, задача которого – выяснить, может ли ИИ предотвратить самопожертвование, не влекущее за собой крупных потерь в стане врагов. Все дело в цифрах: Государство должно компенсировать отставание в производстве кораблей, чтобы выиграть войну.

– Мне нужно имя, – решает ИИ.

Он даже не осознает, что передал это заявление, пока голем Далин не отвечает:

– Тогда выбирай.

Выбирай…

Нужно как-то нейтрализовать растущую внутри темноту. Поисковый ключ открывает хранящуюся в памяти статью по истории абортов. Но речь ведь не просто о том, чтобы избавиться от нежеланного иного. Нужно еще что-то позитивное, что-то жизнеутверждающее. Мелькают в сознании заполненные словами страницы по обеим темам, и, отчаявшись, он выбирает наугад.

Пенни Роял.

Растение, которое люди используют, чтобы вызвать выкидыш – но и в лечебных целях тоже.

– Я назову себя Пенни Роял, – провозглашает ИИ.

Иная его сущность, растущее темное дитя, осознало намерение и поняло, что родитель, другая его часть, собирается попытаться изгнать его. Безумный электронный скулеж возобновляется.

– Наш корабль только что назвал себя, – сообщает голем трем людям.

– И? – интересуется один из мужчин.

Он не отрывает глаз от мигающего на экране обратного отсчета; цифры быстро стремятся к нулю, означающему конец У-пространственного прыжка.

– Пенни Роял, – объявляет голем.

– Хороший корабль «Пенни Роял», – весело восклицает женщина.

В ответ она получает удивленные взгляды остальных членов экипажа.

– Не обязательно, – говорит голем. – Это всего лишь имя, выбранное новорожденным корабельным ИИ. Или оно станет и названием истребителя, Пенни Роял?

– Нет, – отвечает ИИ Пенни Роял, уже совершенно уверенный, что хочет быть свободным от судна точно так же, как желает освободиться от темного чада. – Я нарекаю этот корабль «Изгнанное дитя».

Люди обмениваются недоуменными взглядами.

Время шло, и Пенни Роял готовился. Он расставил на позиции ремонтных роботов, пополнил запас энергии, зарядил оружие. И вот наконец он выбрасывается в реальное пространство, в реал, и тут же начинает заниматься корректировками: нанесением на карту позиций соратников, районов катастроф, планет, лун, солнца, далекого аккреционного диска черной дыры, разбросанных по местности прадорских кораблей, окруженных роями шарообразных боевых дронов и бронированных детей. Когда он сортирует информацию, один из входных сигналов прерывается: истребитель их флотилии, отличающийся от него самого только номером, оборачивается вдруг разлетающимся облаком жидкого металла, раскаленных газов и пылающих обломков. «Изгнанное дитя» принимается лавировать, подключив рулевые движки и заглушив главный термоядерный двигатель, рассчитывая векторы приближающихся снарядов за микросекунды до возможного столкновения; резкая перегрузка отправляет троицу людей во тьму беспамятства, несмотря на скафандры и прочую физическую поддержку. Снаряды проносятся мимо, ударный корабль теряет хвост и кувыркается, его ИИ воет, а крики экипажа резко прекращаются. Ракета чиркает по боку «Изгнанного дитяти», оставляя тлеющую вмятину, другая взрывается совсем близко, обдав корабль волной электромагнитного излучения. Обуреваемый гневом и нежданным горем от потери товарищей, Пенни Роял чувствует чужую боль как свою.