Борис Руденко - Остров, которого нет

Серега опустился на колени и начал осторожно лить воду из пластиковой бутылки в черную щель рта. Человек сделал глоток, закашлялся, глотнул еще и еще, со свистом выдохнул воздух и вновь зашелся в приступе кашля. Ленка с Катей, поддерживая голову, приподняли его за плечи, что удалось им удивительно легко, потому что эта плоть почти не имела веса. Взгляд несчастного стал более осмысленным. Рука шевельнулась, оторвалась от земли и бессильно упала, не закончив движения. Он зашевелил губами, видимо, пытаясь что-то произнести, однако распухший язык и голосовые связки отказывались ему повиноваться.

Лохмотья, в которые был облачен полумертвец, когда-то были одеждой. Точно такой, какую носил и Никита, и Серега, и Алексей. Он тоже пришел сюда из их мира.

— Ну и что мы с ним будем делать? — спросил Алексей.

— Думаю, нужно возвращаться, — сказал Никита. — Отнесем его в деревню, может, старички ему помогут, они люди не вредные.

— Да он не доживет, — фыркнул Алексей.

— Ты что, доктор? — разозлился Серега. — Тогда что ты предлагаешь? Бросить его здесь?

— Если и так ясно, что мы ничем не сможет ему помочь… — начала Вика и смолкла на полуфразе.

Умирающий снова открыл глаза, лицо его исказилось от усилия. Он протянул руку, показывая в ту сторону, куда они шли.

— Там… — выдохнул он, — там…

Его взгляд сделался осмысленным, он словно умолял или предупреждал.

— Что там? — наклонился к нему Серега. — Кто вы? О чем вы хотите сказать?

— Остаться… нельзя… бежать… я не сумел…

Зрачки его внезапно остановились, глаза начали медленно стекленеть. Он сумел сделать еще несколько судорожных вздохов и затих навсегда.

— Я же говорил, — пробормотал Алексей и тут же отвернулся под устремленными на него гневными взглядами. — Надо бы его закопать…

Топориком и ножом они вырыли в твердой почве неглубокую могилу и положили туда умершего.

— Хотел бы я знать, о чем он хотел нам поведать, — проговорил Серега.

— Дойдем — сами увидим, — пожал плечами Никита.

— А мне туда идти отчего-то совсем расхотелось, — сказала Ленка.

— И мне, — поддержала Вика.

— Выбор у нас есть, — пожал плечами Никита. — Можем вернуться и начать строить свою деревню. Этого вы хотите?

— Я хочу домой! — огрызнулась Ленка.

— Тогда пошли вперед. Ничего другого я предложить не могу.

— Пошли, девушки, — сказала Катя. — Мы только понапрасну теряем время. И силы…

Они отошли довольно далеко, когда в небе появилось несколько черных точек, быстро увеличивающихся в размерах. Летающие ящеры некоторое время низко кружили над свежей могилой, а потом, словно по команде, спланировали на землю.

— Доберутся ведь до мертвеца, стервятники, — хмуро предположил Серега.

Конечную цель маршрута они увидели в середине третьего дня пути. Вначале она выглядела просто как небольшая серая выпуклость, слегка возвышающаяся над горизонтом, но на закате внезапно вспыхнула, засияла ослепительным блеском. Свечение длилось минут пять и внезапно исчезло, а утром повторилось снова. С каждым их шагом маяк медленно рос в размерах, обретая все более ясные очертания. С этого расстояния он совершенно не напоминал творение разума и казался одинокой скалой, монолитом серого камня посреди пустыни. Щадя женщин, двигались они медленно, с частыми остановками, и вряд ли преодолевали за день более двадцати километров. Так или иначе, когда остановились на очередную ночевку, стало очевидно, что следующий переход станет последним. Впрочем, и Серега, и Никита, и Алексей чувствовали себя измотанными ничуть не меньше. Пустыня неумолимо высасывала из них энергию жизни. Ночи приносили некоторое облегчение, жаль, что короткого отдыха от заката до рассвета не хватало, чтобы восстановить силы. Им удавалось лишь — очень ненадолго — забыть о смертельной усталости.

Как и подозревал Никита, с приближением к источнику, призывный зов маяка не делался громче, он звучал разве что яснее, четче. И насколько бы велика ни была усталость, Никита всякий раз просыпался, когда раздавался этот звук.

В первую ночь они пытались организовать дежурство, но удержаться от сна оказалось для каждого сверх физических возможностей. Страшная усталость рождала равнодушие к опасности, их беспечностью могли легко воспользоваться ночные хищники пустыни, окажись таковые поблизости. Им повезло в том, что хищников здесь не было. Эта территория вообще казалась лишенной какой бы то ни было жизни. За все время они видели однажды лишь летающих ящеров, но и те кружили вдалеке, казалось, не отваживаясь пересекать некий невидимый рубеж.

Единственным источником оптимизма служило то, что у них оставалось достаточно пищи и, самое главное, воды. По прикидкам Никиты, при разумной экономии, запаса влаги должно было хватить и на обратный переход. Если, конечно, на такой переход достанет сил. Об этом Никита старался не думать, хотя чувствовал, что подобные мысли приходят в голову не только ему одному. По счастью, они почти не разговаривали, обмениваясь лишь самыми необходимыми репликами — на большее сил тоже не было. И только присутствие Кати не позволяло эмоциям Никиты окончательно угаснуть. Он очень беспокоился за нее. Катя здорово похудела и осунулась (вообще-то, все они сейчас выглядели примерно одинаково), но сохраняла присутствие духа, не давая раскиснуть Ленке и удерживая от истерик Вику. Никите здорово повезло, что он встретил Катю. Ночью она засыпала, положив голову на его плечо, и тогда на короткое время к Никите приходила дурацкая, мало чем обоснованная уверенность, что в конечном счете у них все будет хорошо.

Он проснулся, потому что перестал ощущать возле себя присутствие Кати, и открыл глаза. Рассвет еще только начинался, однако никто из его спутников уже не спал. Все они смотрели в сторону приземистой серой громады, вершина которой ослепительно сверкала в первых лучах восходящего светила. Маяк посылал очередную порцию сигналов всем, кто желал и мог его увидеть…

Они шли медленно, и сейчас не одна усталость сдерживала их шаг. Чем ближе была конечная цель пути, тем скорее росла в душе каждого непонятная тревога. Серая стена становилась все ближе, обнаруживая неровности, впадины, щели и трещины, постепенно распадаясь на отдельные фрагменты, и в какой-то момент стало очевидно, что перед ними вовсе не монолит, а очень плотное скопление скал, в сердце которого вели между них проходы-расщелины.

У одной, шириной около трех метров, они остановились.

— Очень смахивает на начало лабиринта, — заметил Серега. — Интересно, кто бы мог такое нагородить?

Стены расщелины были совершенно отвесными, слегка сужаясь, она сворачивала вправо уже через несколько шагов.