Игорь Вереснев - Реквием по вернувшимся [litres]

И Коцюба считала себя человеком. Страшилась неизвестности, подстерегающей в завтрашнем дне, бесилась от чувства вины. Радовалась, что сама остается живой и здоровой, и стыдилась этой радости. Да, она вела себя как человек.

Зато поведение Медведевой ставило Рихарда в тупик. Он не мог разгадать, считает ли та своих подруг людьми или знает о подмене. Медведева будто ждала чего-то. И ох как хотелось Бергу хоть одним глазком заглянуть в ее мысли! Потому что собственного объяснения у него пока не было. Объяснения, которое позволило бы с чистой совестью отдать приказ о зачистке. Неожиданно для себя он начал сомневаться, казалось бы, в бесспорных и очевидных доказательствах вторжения.

Что есть человек? Определенный генетический код? Набор хромосом? Функционирующая система взаимосвязанных органов? Да, если ограничиться биологией, если свести понятие «человек», к понятию «человеческое тело», к понятию «индивид». Но как тогда быть с нашими личностями? Считать их эманацией серого вещества, заключенного в черепную коробку? Только не получается все свести к биологии. А если личность есть нечто самодостаточное, то…

Берг отважился сделать еще один шажок в сторону от материализма. Предположить, что те, кто похозяйничал на Горгоне, способны манипулировать не только физическими телами, но и личностями. Попросту говоря, что, если они «пересадили» личности погибших космонавтов в новые оболочки и отправили их на Землю? Но как это соотносится с очнувшимся и написавшим отчет Круминем? У командира «Колумба» было «раздвоение личности»? Или все же личность оставалась единой, но каким-то неведомым, трансцендентным способом могла перемещаться из одной оболочки в другую?!

Смелости продолжать эту цепочку предположений Бергу не хватало, уж очень от нее попахивало чертовщиной. А он не теоретик, он практик. И волновал его не вопрос «как?», а вопрос «зачем?». Зачем эти «двойники» – недвойники были подброшены человечеству? Подобную ситуацию не раз моделировали в своих произведениях предтечи космореализма, но дать внятный ответ на вопрос «зачем?» никто из них не смог. Теперь искать ответ пришло время инспектору Рихарду Бергу. И происходило все не на страницах увлекательного романа, а в самой что ни на есть реальной жизни. Так что же это? Диверсия, шпионаж? Пока ни малейших признаков подобного не наблюдалось. И очень уж мелкими выглядели такие задачи, антропоцентричными, что ли. Здесь было нечто иное. Создатели Горгоны не сильно-то и старались, чтобы вторжение прошло незаметно. Во-первых, не тронули людей на корабле, во-вторых, простейший анализ выявил подмену. Скорее, они рассчитывали, что вмешательство будет выявлено, едва двойники окажутся в локальном пространстве Земли. А когда человечество благополучно прошляпило вторжение, удивительно удачно подвернулся «Сегун». Десятки лет «Генезису» не было дела до этой звездной системы, а тут вдруг заинтересовались. Совпадение? Или профессионально подстроенное совпадение? Чтоб уж наверняка обратить внимание людей на происходящее у них под носом.

Не верил Берг в любительские проколы, допущенные профессионалами. Создатели Горгоны в самом деле хотели, чтобы люди выявили двойников. Хотели проверить ответную реакцию? Это тест? Но на что? На любознательность? На страх перед непонятным? На готовность действовать решительно или, наоборот, идти на компромиссы?

Ни один вариант не объяснял «болезнь» Пристинской и отсутствие таковой у Коцюбы. Рихарду оставалось лишь ждать развития событий. Ждать и думать. В одиночку. А как бы сейчас пригодилась группа экспертов! И не химиков-биологов-психологов, а социологов, философов… теологов, в конце-то концов, раз серой запахло! Те, против кого Берг вел партию, возможностями обладали поистине божественными. Может, они и были богами?! А кто способен заглянуть в мысли бога, представить себя на его месте? Берг не знал.

Но приказ у него был: «найти и уничтожить», а не «попытаться понять». Потому и выделили ему для поддержки не философов и теологов, а комиссара тайной полиции…

– Рихард, к тебе можно? – Лаура, будто услышав его мысль, заглянула в номер.

– Да, заходи!

Она поменяла привычную «пляжную форму» на элегантное платье с глубоким вырезом и нарядные туфельки. Вдобавок – ниточка жемчуга, тушь на ресницах, темно-алая помада. И со своими густыми пепельно-русыми волосами она что-то сделала, заставив их волнистыми локонами рассыпаться по плечам. В таком облике Арман не походила на комиссара тайной полиции. И на озорную девчонку – тем более. Эта Арман была зрелой, знающей себе цену женщиной. Красивой женщиной. Как бывает красива большая, сильная и опасная пантера. Пантера, умеющая убивать.

Лаура положила на диван сумочку, такую же элегантную, как она сама, присела рядом.

– У меня для тебя хорошая новость – ребята вышли на Маслова. Он в Варшаве, живет в гостинице. Как только поселился, закрылся в номере и никуда не выходит. И не впускает никого.

Берг кивнул. Тот же стиль поведения, что у Коновальца, Пристинской, Коцюбы. Он вывел на экран схему передвижения членов экипажа.

– Давай-ка подробнее, с разбивкой по времени. Когда Маслов появился в гостинице?

– В пятницу утром, в семь сорок.

– И с тех пор из номера не выходил? И ничего не заказывал в ресторане?

– Не выходил и не заказывал.

– Странно. Почему он до сих пор не переехал в другое место, как поступал прежде? Он же понимает, что такое поведение не останется незамеченным.

– Да. Администрация гостиницы начинает волноваться, звонили в номер. Первый раз он не ответил, а во второй – сказал, что у него все нормально и попросил больше не беспокоить.

– Не беспокоить, значит… Во сколько он прибыл в Варшаву?

– В четверг, в двадцать два пятнадцать, прилетел самолетом из Санкт-Петербурга.

– И где он провел ночь с четверга на пятницу?

Лаура только руками развела. Берг задумался. Коновалец заперся в своей квартире, Маслов не выходит из гостиничного номера, Пристинская сбежала от дочери и родителей, Коцюба рассталась с бойфрендом. Да, события в Крыму, Киеве и Варшаве развивались по одной схеме. Для полноты картины недоставало Круминя. Видимо, единственным человеком, знающим о его местонахождении, была Медведева. Но попытки отследить ее передвижения пока что успеха не имели. Конечно, можно форсировать события, попытаться «ловить на живца». Интуиция подсказывала Рихарду, что в данных обстоятельствах «рыбка» клюнет.

Форсировать события он не хотел. Когда местонахождение всех «объектов» будет установлено, шеф потребует провести зачистку. Аргументов, чтобы убедить руководство приостановить приказ, у Рихарда нет. Нет доказательств, что метаморфозы, происходящие с экзобиологом – и с другими членами экипажа? – не приведут к необратимым последствиям для всего человечества. Пока что он мог только тянуть время. И был благодарен Круминю за то, что тот так умело скрывается от ребятишек комиссара Арман.