Брайан Херберт - Дюна. Батлерианский джихад

– Нет! – крикнула она и, спрыгнув со своего места, бросилась к курсантке, чтобы своей собственной энергией, как одеялом, прикрыть невольный промах колдуньи. – Держи энергию под контролем!

Геома, сохраняя полное спокойствие, провела пальцем по воздуху в направлении зверя, словно стирая ошибку с магнитной доски. При этом она направила поток психической энергии на чешуйчатого разбушевавшегося хищника. Сларпон взорвался раскаленными добела языками пламени, извиваясь, в то время, когда его кости стремительно обугливались, кожа трескалась и съеживалась, а плоть превращалась в кучку пепла. Пламя выскочило тонкими языками из ставших пустыми глазниц.

Подруги Геомы попытались сосредоточиться и выбросить узкий пучок энергии, но в критический момент они невольно позволили себе отвлечься и потеряли контроль над своей телепатической энергетической батареей. Геома и Зуфа непоколебимо удерживали сверхчеловеческое спокойствие, которое разительно контрастировало с лихорадкой, охватившей остальных колдуний. Соединенная психическая энергия ундулировала, волны ее сталкивались и расплескивались в пульсирующем телепатическом поле.

– Отставить, – подала команду Зуфа. Губы ее дрожали. – Ослабьте выход энергии. Загоните ее обратно внутрь. Вы должны сохранить ее и направить обратно в сознание. Это батарея, и она все время должна быть заряжена.

Она сделала глубокий вдох и увидела, что все ученицы последовали ее примеру. Одна за другой женщины вдыхали воздух, и постепенно вокруг погасли импульсы покалывающей энергии, сила поля стала спадать.

– На сегодня хватит. Это самое лучшее из всего, что вы до сих пор делали.

Зуфа подняла веки и увидела, что все ее ученицы смотрят на нее во все глаза. Тирбес была бледна и испуганна, остальные дивились тому, что были так близки к самоуничтожению. Геома, стоя в стороне, не проявляла никаких эмоций, невозмутимо глядя на наставницу.

Вокруг, на довольно большом пространстве, мягкий грибной подлесок был изуродован и обожжен. Зуфа внимательно осмотрела почерневшие листья, упавшие сучья и скрученные в огне лишайники. Еще мгновение, еще небольшой сдвиг в потере контроля над энергией, и все кругом испарилось бы в крутящемся вихре телепатического пламени.

Но они выжили. Тест оказался успешным.

Когда общее напряжение наконец спало, Зуфа позволила себе улыбнуться.

– Я горжусь всеми вами, – сказала она от всего сердца, нисколько не кривя душой. – Вы… вы мое оружие… будете готовы, когда прибудет Армада.

Норма Ценва провела два превосходных дня, привыкая к уставленному дорогим оборудованием лабораторному помещению в экстравагантном, расположенном на вершине утеса доме Тио Хольцмана. Предстояло так много сделать и так многому научиться. Самое же лучшее заключалось в том, что савант был готов выслушивать ее идеи. Она просто не могла требовать большего.

Уютный Поритрин разительно отличался своей безмятежной природой от заросших густыми джунглями скалистых каньонов Россака. Норме не терпелось пройти по улицам и проплыть по каналам Старды, которую она видела пока только из высоких окон.

Она на всякий случай попросила у Хольцмана разрешения спуститься к реке, где, как она видела из окна, работает великое множество людей. Она чувствовала себя виноватой, потому что просила об отдыхе вместо того, чтобы без устали размышлять о способах борьбы с мыслящими машинами.

– Мой ум немного устал, савант, и, кроме того, меня разбирает страшное любопытство.

Вместо того чтобы скептически отнестись к этой просьбе, ученый от всего сердца поддержал эту идею и даже, воспользовавшись просьбой Нормы как поводом прерваться и отдохнуть, вызвался сопровождать ее.

– Хочу напомнить, что тебе платят за то, что ты думаешь, Норма. Мы можем делать это где угодно. – Он отодвинул в сторону лист с формулами и набросками. – Возможно, созерцание окрестностей вдохновит тебя на гениальное открытие. Никогда не знаешь, когда и где посетит тебя вдохновение.

Он провел ее вниз по лестнице, проложенной по скале, нависавшей над Исаной. Стоя рядом с возвышавшимся над ней высоким человеком, она вдохнула запах реки, кисловатый и болотистый от осадков горных пород и остатков растений, сползавших в нее с высоких скалистых берегов. Впервые в жизни она чувствовала, что ее ценят за ее способности. Как это было не похоже на презрение, с которым относилась к ней ее собственная мать.

Норма решила, что настало время затронуть идею, которая пришла ей в голову сегодня утром.

– Савант Хольцман, я изучила ваше разрушающее поле. Мне кажется, что я поняла, как оно действует, но мне кажется, что я знаю способ, как расширить его.

Ученый отнесся к словам девушки с настороженным интересом, словно опасался услышать критическое замечание в свой адрес.

– Расширить? Они и так покрывают практически любую планетарную атмосферу.

– Я имею в виду его совершенно иное приложение. Ваши защитные поля предназначены исключительно для обороны. Что, если мы используем тот же принцип и превратим их в наступательное оружие?

На лице Хольцмана – и это не ускользнуло от внимания Нормы – мелькнуло выражение заинтересованности и готовности слушать.

– Оружие? И как ты планируешь этого достичь?

Норма с жаром заговорила:

– Что, если мы сможем сделать проектор? Это позволит направить поле на крепости и опорные пункты мыслящих машин и гелевые контуры их электронных мозгов. Это будет то же самое, что электромагнитный импульс при воздушном взрыве атомной бомбы.

Лицо Хольцмана озарилось пониманием.

– А, я понимаю. Область действия будет весьма ограниченной, поэтому резко возрастет энергетический выход, который превзойдет всякую меру. Но, возможно… Впрочем, скорее всего это будет работать. Этого будет достаточно, чтобы вывести из строя электронные устройства в зоне поражения достаточно большого радиуса. – Он похлопал себя по подбородку, идея захватила ученого. – Проектор, да, это было бы хорошо, очень хорошо!

Они шли по набережной, пока не достигли пахнущих гнилью грязевых отстойников, покрытых густой сетью больших луж. Команды оборванных, полуодетых рабов возились в грязи. Некоторые из них были босы, другие обуты в высокие болотные сапоги до бедер. Поле грязи на плоских платформах было разделено на правильно расположенные отсеки, отделенные друг от друга металлическими барьерами. Рабочие ходили взад и вперед от отстойников к платформам, где они опускали вымазанные грязью руки в чаны с грязью. При этом они опускали руки точно на линию, нанесенную в отсеках, расположенных на плавучих понтонах.