Вадим Смольский - Звёздный капитан

Далее, меня, несмотря на яростные протесты, усадили в инвалидное кресло и силами вызванного Кештита отвезли в каюту. Там я сразу же перебрался на свою койку и выпроводил адъютанта, твёрдо решив дальше обойтись без посторонней помощи.

Мне казалось, что ИИ непременно что-нибудь скажет по поводу случившегося, но тот молчал и заговорил лишь, когда я спросил, сколько ещё лететь до планеты.

— Около шестидесяти семи часов, капитан.

Это был большой срок, чтобы придти в себя и постепенно, без надрыва войти в курс дела. Но сама мысль о том, что на корабле три дня происходило без моего ведома, задевала за живое. К тому же, не следовало забывать и о урезанном пайке команды, а так же о трёх кораблях с беженцами. Отдыхать времени не было.

— Сообщи старшим офицерам, что через два часа на мостике состоится совещание.

— Так точно, — коротко ответил ИИ.

Нужно было вставать и начинать приводить себя в порядок. Я со скепсисом посмотрел на руки, которые заметно тряслись и слушались меня с какой-то задержкой, и попытался встать. В сумме мне удалось простоять секунды три, затем голова закружилась, в глазах поплыли тени, в уши ударил шум, а ноги, ставшие словно ватными, подкосились.

В это время дверь каюты открылась, и в неё с криком «Ой!» ворвался Кештин, который сразу же бросился меня поднимать. Задача оказалась куда сложнее, чем кажется — ноги меня вообще не держали. Подняться удалось лишь после небольшого перерыва на полу.

Понимая, чем закончится попытка самостоятельно помыться и побриться, заглушив гордость, я позволил Генриху мне помочь. Тот проделал всё умело и терпеливо, несмотря на моё не самое довольное выражение лица и мрачные взгляды.

Но вот с одеждой уступать мне не хотелось и лишь очередное неловкое, вовремя прерванное адъютантом, падение разубедило меня. Хотелось или нет,

я вынужден был признать, что в ближайшее время о самостоятельности во многих вопросах придётся забыть.

— Капитан, если позволите, может, воспользуемся инвалидным креслом? — аккуратно поинтересовался Кештин, закончив переодевать меня в повседневный мундир.

— Забудь! — отрезал я, твёрдо намереваясь больше в него не возвращаться.

Мы медленно двинулись к мостику. Мне то и дело приходилось отпираться то на адъютанта, то на стену. Поэтому, путь обычно отнимавший у меня не больше нескольких минут, в этот раз растянулся на добрых полчаса. К счастью, обошлось без падений, а коридоры, о чудо, оказались абсолютно пустыми.

На мостике меня встретила забавная сценка: стоило мне войти, как все присутствовавшие там бросили на меня короткий обеспокоенный взгляд, а затем синхронно отвернулись, делая вид, что чем-то сильно заняты. Вновь я привлёк внимание лишь тогда, когда сел в капитанское кресло.

Собравшиеся старшие офицеры выглядели неважно: строгая диета никому не шла на пользу. Впрочем, на моём фоне это было мелочью. За время моего отсутствия ситуация ухудшилась: на кораблях с беженцами заканчивались медикаменты, да и продовольствие подходило к концу. По словам Лютцева, практически сразу же после отбытия, на кораблях начали распускаться традиционные для таких ситуаций слухи о пиршествах команды, тайных запасах у капитана и всё в таком духе. По расчётам до Сарагосы еды должно было хватить даже с небольшим запасом.

— …Но только если не будет промедлений, капитан, — заметил Фаррел, когда Евгений закончил свою часть.

Как выяснилось причины для такого беспокойства были: на одном из кораблей почти вышел из строя двигатель, и лишь своевременное вмешательство Фоэлтона с командой инженеров помогли избежать катастрофы, а точнее, отсрочить её.

— До планеты долетят, но затем, — Ник сделал выразительное движение рукой, — в утиль.

— Если долетим, то уже не важно, — ответил я. — Ещё что-то?

Офицеры переглянулись, показывая, что то, о чём они собирались сообщить, не вызывало у них восторга.

— Когда мы останавливались для ремонта, — начал Фаррел, — то связались с Сарагосой. Хотели попросить их прислать транспорт на замену, а также припасы.

— Они отказались? — без всякой радости предположил я.

— Не совсем, капитан, — ответил Лютцев и, подбирая слова, добавил, — их, эээ, Великий Пророк заявил, что с радостью окажет помощь капитану Чейдвику и его команде, но не людям на транспорте.

Я удивлённо вскинул бровь и почесал щёку, на ощупь оказавшуюся как бумага. Имея дело с религиозными фанатиками, чего-то такого следовало ожидать.

— Ещё он попросил о встрече, — добавил Евгений.

Мне оставалось лишь сделать невнятное движение, которое пришлось пояснить:

— Если иного выхода нет — встречусь.

На этом совещание закончилось. Дождавшись, пока офицеры, за исключением Фоэлтона, чья смена сейчас была, покинут мостик, я хотел отправиться обратно в каюту, но меня буквально прижал к креслу Николас. С гневом в голосе, он прошипел:

— Вик, что ты, чёрт тебя дери, творишь?! Возьми инвалидное кресло и не мучай ни себя, ни других!

— Да ни за что в жизни! — ответил я.

Заминка затянулась, на нас начали бросать обеспокоенные взгляды операторы, поэтому Ник отошёл, подпуская ко мне Кештина.

Обратный путь прошёл слегка легче. Распылённый злостью, я двигался, вопреки рекомендациям врача, не жалея собственных сил. В каюте, глянув на развалившегося на моей койке кошака-манула, абсолютно безразличного к тому, что мне хотелось лечь, я твердо решил посвятить всё время до прибытия на планету возвращению своих сил.

2211 г. Планета Сарагоса, Фронтир

Сарагоса была медвежьим углом Фронтира — отдалённой сельскохозяйственной планетой, неинтересной абсолютно никому, даже собственным жителям. Всё изменилось в тот момент, когда к власти пришли приверженцы Человекоцентризма, с лидером, называвшим себя «Великий Пророк».

Новая власть живо принялась менять мир под свои взгляды. Сарагоса стала, наверное, единственной планетой в Содружестве, где были вновь легализованы роботы с любым уровнем интеллекта.

Благодаря этому планета привлекла внимание тех, кто по тем или иным причинам не «вписывался» в актуальную картину мира. В первую очередь различных технократов, учёных и, разумеется, сторонников Человекоцентризма из остального Содружества. Планета стала этаким маяком, к которому стремились все, кого не устраивал регресс, происходивший повсюду.

За какие-то несколько лет Сарагоса прошла путь от сельскохозяйственного мира, до индустриально развитой планеты. Тем самым изменился баланс сил в секторе.

Великий Пророк старался держаться подальше от преступного картеля, сложившегося во Фронтире, придерживаясь нейтралитета. Поэтому, когда тот выбрал своей целью захват неожиданно возникшего конкурента, союзников у человекоцентристов не оказалось.