Вадим Смольский - Звёздный капитан

— Ничего не помню.

Не нужно было хорошо знать Николаса, чтобы понять, что он как минимум недоговаривает.

— Ник, пожалуйста, это важно…

Лейтенант отложил вилку в сторону и, скривившись, ответил:

— Я был у себя дома, прожил там несколько лет. Жена, дети… Вик, — он серьёзно на меня взглянул, — это точно не было сном — слишком много деталей, подробностей, какая-то очень крутая симуляция.

— Было что-то странное?

— Да, мои дети… они выглядели как обычные дети, вели себя соответствующим образом, но иногда… задавали очень странные вопросы.

По лицу Ника было видно, что ему неприятно это вспоминать. Не знаю, что именно ему довелось пережить, пока его изучала Синергия, насколько подробной была та симуляция, в которой он оказался, но это определённо запомнилось ему на всю жизнь. Тема его контакта так и останется подвешенной в воздухе — впоследствии Николас никогда не будет её упоминать, а от вопросов отшучиваться.

2211 г. Планета Рур, Южный сектор.

К моему возвращению на Рур, с которого и началось моё путешествие по Фронтиру, на планете, да и в целом, в секторе, многое поменялось. Спецпредставитель Локхарт Фэнсон сразу по прибытию принялся наводить порядок. И надо признать, куда успешнее меня.

Фэнсону очень помогали несколько факторов. Во-первых, он был представителем правительства, что имело куда больший вес, чем капитан военного корабля. Во-вторых, у него в подчинении имелись два батальона космической пехоты, где-то порядка полутора тысячи солдат и ещё сотня-полторы различных технических специалистов. По сравнению с экипажем «Своенравного» ― настоящая армия.

Были у спецпредставителя и другие методы воздействия, например, незадолго до его прибытия Фронтир просто отрезали от финансовой системы Содружества. Учитывая, что вся местная элита жила за счёт продажи дешёвых ресурсов в обмен на дорогостоящие товары, например, старые корабли, которые потом продавались за баснословные деньги ― это был ощутимый удар. Вдобавок, следом Фэнсон объявил, что все, кто добровольно разоружится и легализует доходы, получат полную финансовую амнистию.

Не могу не отметить напористость и решительность его действий, подкреплённых очень хорошим пониманием происходящего. Следующим шагом Фэнсона стала наглядная демонстрация того, что ждёт тех, кто решит ему воспротивиться. Солдаты спецпредставителя после короткого штурма взяли космопорт, а следом, буквально в течение часа ― дворец губернатора вместе с оным.

Старая элита, возглавленная Леблейдами (этим уже нечего было терять), попыталась воспользоваться наёмниками, но те после Аркадии не очень-то рвались помирать за деньги. Тогда пошли в ход манипуляции со СМИ, через которые рассказывали ужасы того, что несут с собой «насильники и убийцы из Содружества». У них был расчёт поднять на свою защиту толпу ― зверя, который, будучи выпущенным на волю, уже без посторонней помощи находил поводы для дальнейших действий. Фэнсон мог бы оказаться в очень сложном положении, но именно в этот момент я повстречался с Синергией, а та устроила свою «трансляцию». Известия о флоте Ронского и о своеобразном «боге» затмили собой всё остальное.

Заговорщики в большей своей массе были арестованы, СМИ взяты под контроль, а на планете под неустанным контролем Фэнсона начала работать администрация Южного сектора. Фронтиру пришёл конец.

***

Меня, прибывшего через неделю, Рур встретил сформированной по моей просьбе технической комиссией. Дважды за последнее время «Своенравный» подвергался взлому, и нужно было понять, имеет ли к этому отношение корабельный ИИ, а если нет, то закрыть уязвимости. Кроме того, кораблю требовался если не ремонт, то хотя бы техническое обслуживание. Также было очевидно, что как только Фэнсон обустроится на месте, то меня отзовут обратно в Содружество, а значит необходимо было подготовиться к месячному переходу: пополнить экипаж и припасы.

Незадолго до выхода на орбиту я созвал совет: нужно было решить, что делать с экипажем. На время технического обслуживания много людей на корабле не требовалось, а значит, значительной части команды можно было дать вольную на несколько дней. В конце концов, эти люди многое пережили за последние месяцы, и пара дней беспробудного пьянства в местных барах, как это ни странно, положительно бы на них сказалась.

Сразу отпадали те, кто числился в инженерном персонале, включая лейтенанта Фоэлтона ― у них-то как раз работы было много. Кроме того, отпускать людей без разбору было чревато дезертирством. Нельзя было сказать, что экипаж «Своенравного» не изменился в лучшую сторону с момента поступления на службу. Разномастный неликвидный сброд превратился в ветеранов, прошедших через несколько битв, а многие вдобавок отличились и в ходе наземных сражений. Большинство получили медали или хотя бы повышение. Тем не менее, оказавшись на планете, они мгновенно бы про это забыли: у всех была какая-то жизнь до службы, и перспектива воспротивиться, перечеркнуть всё пережитое и вернуться в «светлое» прошлое для многих была слишком соблазнительной.

Обычно, на планетах, например, Эдеме, для этого существовал специальный военный квартал, который представлял собой паноптикум из дешёвого жилья, баров и борделей, покидать пределы которого без специального разрешения запрещалось. На Руре ничего похожего не было, зато имелись расквартированные космопехи Фэнсона. К ним «в гости» и решили отправить отдыхать наших матросов, разумеется, приняв все необходимые предосторожности, вроде отслеживающих местоположение маячков. Для пущего контроля с ними отправился и Фаррел. Так уж получилось, что для него работы на корабле не нашлось. Лютцев был откомандирован вербовать пополнение, а мне предстояло отправиться к Фэнсону на выволочку.

***

Не ожидая от грядущего ничего хорошего я, стоя перед зеркалом, приводил себя в порядок. Компания в каюте собралась, в общем-то, стандартная: манул, плотно оккупировавший мою койку, ИИ, незримо присутствовавший, то и дело напоминавший о себе очередным вопросом и бегающий туда-сюда Кештин, который никак не мог определиться: помогать мне одеваться или сгонять своего питомца с капитанской кровати.

Отражение в зеркале мне упорно не нравилось: парадная форма никак не желала нормально налезать. Зазеркальный я выглядел откровенно жалким и растрёпанным, несмотря на все попытки Кештина это изменить. Оставалось надеяться, что Фэнсон не из тех офицеров, которые ставят внешний облик превыше всего остального. Окинув себя финальным взглядом, я вздохнул и, прихватив с собой личный планшет, отправился к шаттлу.

Всё свободное время в предыдущие дни я посвятил изучению моих же отчётов, которые в изобилии писал после любого значимого события. Делал это не только потому, что скорее всего потребуется их пересказывать Фэнсону, но и для подготовки к «обороне» в случае разных неудобных вопросов. Откровенно говоря, придраться было к чему: авантюризм, спорные решения, откровенные ошибки ― этого всего хватало в изобилии. Значит, нужно было готовиться отстоять свою точку зрения и надеяться, что меня услышат.