Аcта Зангаста - Чистка

Большинство из потеряшек — считаются обычными пропавшими без вести: людьми, которые находятся в депрессии или хотят выйти из своих отношений или семей или мелкими преступниками или людьми с долгами, или же они — хорошенькие девочки и мальчики, которых похитили и сделали секс-рабами извращенцы. Некоторые из этих людей находятся — живые или мертвые.

Но многие — нет. Невозможно узнать, кого из них похитили для опытов люди, подобные Баптисту.

— Так много? — ужаснулся Элдлунд, — Не может быть!

— Может, — вздохнул я, — еще как может. И так было всегда. Текущий процент немного ниже уровня двадцать первого века, потому что наша экономика сейчас намного лучше, что снижает уровень недовольства в обществе. Но цифры все еще поражают. И это при всех наших параноидальным, следящих за всем властях и работающих на них искинах седьмого поколения! Люди любят ныть что мы живем де, под неусыпным контролем отслеживающего любой их пук правительства. Боже мой! Да правительству на них насрать!

— …пока они вовремя платят налоги, — пробормотал Каллум.

— Именно! — кивнул я.

— Социалистические правительства больше озабочены жизнью и здоровьем граждан, — сказала Джессика, — этому обязывает их конституция.

— Это хорошо, — кивнула Кандара, — но и у них все равно есть потеряшки, не так ли?

— Исключительно немного.

— Друзья, — сказал я, чтоб вернуть дискуссию в правильное русло, — мы здесь, чтоб разобраться с разбившимся космическим кораблем пришельцев. Давайте не будем спорить, у какой политической системы длиннее струя!

— Вы всё-таки разобрались, для кого Баптист похищал людей и кто нанял Раковую шейку для уничтожения улик? — спросил Алик, — кто заказчик?

— Медицинская исследовательская компания, у которой есть деньги, криминальные контакты но нет совести, — сказала Джессика, — увы, никакой конкретики.

— А Раковая шейка, — спросил из другого конца кабины Элдлунд, болтая в руке пустой чашкой, — у вас есть какая-нибудь информация по ней? Её вообще ищут?

— Мы ни на секунду не прекращаем её поиски, — вздохнул Юрий, — впрочем, как и все остальные.

— Сука чертовски хороша, — недовольно хмыкнул Алик, — Даже Бюро не может найти ее.

— А ты как с ней пересекся? — спросил Каллум, сложив два и два.

— Да, всплывала она как-то, в одном из моих дел… — пожал плечами Алик, — было дело…

— И ты, конечно, был всего в полушаге от поимки… — язвительно протянул Каллум.

— Нет, — вздохнул Алик. Мне показалось, что я слышу, как окаменевшие мускулы его лица скрипят, складываясь в недовольную гримасу, — но с ней связан один чертовски странный случай из моей практики.

— А в чем именно заключалась странность? — не сдавался Каллум.

— Этим вопросом Бюро не занималось. Меня пригласили в качестве одолжения — друг одного моего друга замолвил за меня словечко… ну, вы понимаете. Нужно было, чтоб я посмотрел на случившееся свежим взглядом — поскольку случившееся стало волновать моих коллег по клубу, если вы понимаете, куда я клоню…

Четырнадцатого января, с вечера до полуночи, в Нью-Йорке мело так, словно сам сатана забыл закрыть за собой ворота в ад, отправляясь на вечеринку в город. «И — смею заверить, он повеселился на славу» — думал Алик, разглядывая изуродованный труп.

Покойница уже заставила его извергнуть прерванный ужин и испортить грядущий завтрак, пока он сверял с телом полученный от топчущегося на месте преступления полицейского лист предварительного осмотра.

В нем было указанно, что девушка была настоящей блондинкой — и это действительно было так. Корни волос никогда не врут. «Волосы вообще хорошо сохранились, — отвлеченно подумал Алик, — как и голова. А вот от её конечностей неизвестный психопат оставил, увы, немного».

Алик посмотрел на стену позади, превратившуюся, после убийства, в огромный натюрморт из заляпанных кровью ошметков мертвой плоти, торчавших из пробитых шрапнелью воронок.

Пока жертва стояла, кто-то использовал крупнокалиберный дробовик, чтобы убить ее. Исходя из состояния её тела, его образованным предположение было, что они сначала отстрелили ей руки, а только потом перешли к голеням. Выстрел, сорвавший с тела скальп был последним. Возможно, к этому времени она еще была жива, хоть и, хвала богам, была без сознания — благородя кровопотери и шоку.

— Вырвиглазный пиздец, блять! — борясь с новой волной тошноты Алик повернулся к детективу Саловицу.

— А я предупреждал, — улыбнулся тот, — остальные, кстати, не скажу, чтоб выглядят сильно лучше.

Похожее на дохлую рыбу лицо полицейского было освещено каким-то лихорадочным возбуждением, так что Алик предпочел перевести взгляд обратно на мертвую девушку.

— Но я вижу только одно тело, — нейтральным тоном заметил Алик.

Он прибыл всего через тридцать минут, после того, как полиция Нью-Йорка ворвалась в квартиру после срабатывая всего комплекта тревожной сигнализации — соседние квартиры и датчики домашней безопасности сообщали, что была обнаружена стрельба, пожар и домашнее насилие.

Собственно убийства Алика интересовали мало — его попросили проверить некую цифровую проблему, возникшую в квартире. Тем не менее, обнаруженные в квартире останки нескольких человек, дали ему законную возможность присутствовать и помогать полиции Нью-Йорка. Обоснованием его присутствия, если, конечно, у кого-то из полицейских найдется храбрости чтоб спросить его об этом, были документы, по которым он был уполномочен оказывать кросс-юрисдикционные консультации, совершенно необходимые, если учитывать личность домовладельца.

— Агась, — кивнул, Саловиц, — целое тело одно. Остальные, — он с довольной улыбкой обвел рукой, — рассеяны повсюду.

Алик внимательно оглядел комнату. Это было большое пространство с продуманной планировкой в стиле ар-деко — вошедший посетитель словно переносился в 1920-е годы. Однако, вся тщательно подобранная старинная мебель, аутентичные обои занимали только половину комнаты — что было неудивительно — комната, с видом на Центральный Парк, располагалась на семнадцатом этаже типичного, для Западного квартала, небоскреба и выходящая на парк стена была полностью была полностью из стекла — от пола до потолка.

Подойдя к окну Алик полюбовался на отрывающий из окна вид «на миллиард долларов» — на уютно укрытый белоснежным снежным ковром парк. При его приближении умное стекло изменило поляризацию, позволяя ему оглядеть огибающий здание идущий под окнами узкий карниз.

Оглядев его, он заметил множество следов на снегу.

— Эй, Как-тебя-там… Саловиц! — он повернулся к полицейскому, — ты это видел?