Сергей Синякин - Марсианская роза [сборник]

— Ты хоть потом разобрался, за счет чего он у тебя выигрывал, Луиджи? — с интересом поинтересовался Лежнев.

Итальянец горестно засмеялся.

— Конечно, разобрался, — сказал он. — Все было до идиотизма просто. Он просто поставил себе и компьютеру модемы, поэтому знал все карты, которые были у того на руках!

— Действительно просто! — кивнул Лежнев. — Я даже не удивлюсь, если он действительно смотрел фильм. Но вот масло в штуцер… Признайся, Луиджи, с маслом в пивной банке ты все же немножечко переборщил!

— Но это же не я! — экспансивно всплеснул руками итальянец. — Я сам это знаю со слов Андреотти! Желающие могут уточнить у него.

— Это мы можем узнать только на Земле, — задумчиво сказал Лежнев. — Вести переговоры по радио… Нас на смех поднимут, если мы на всю Систему начнем интересоваться, действительно ли робот Аристарх на астероиде Гемоксен смаковал масло из пивной банки!

— Кстати, — вмешался в разговор Фокс Трентелл. — А где он сейчас, этот Аристарх, Луиджи?

Пазолини покраснел.

— Я слишком много проиграл ему, — сознался итальянец. — Пришлось мне выкупать робота. Сами знаете, карточный долг — это долг чести! Теперь он живет у меня в Санта-Чинелли, присматривает за домом, гуляет с детьми и собакой, а в свободное время посещает карточный клуб «Семерка пик».

— Играет? — поинтересовался Лежнев.

— Вы не поверите, — итальянец вздохнул. — Обычно они играют на пару с компьютером, который, согласно желанию Аристарха, мне тоже пришлось выкупить. Вместе они непобедимы. Они уже стали почетными членами клуба и теперь тренируются, чтобы успешно выступить на очередном чемпионате мира!

Лежнев покачал головой и оглядел окружающих.

— Желающие выйти на сцену есть? — спросил он.

Моисей Симанович решительно поднялся со своего места.

— Только без арабов! — решительно предупредил его Астахов.

Борис наслаждался происходящим. С началом конкурса его безделье становилось как бы официальным и можно было не опасаться укоризненных взглядов товарищей и начальства. Астахов даже ворот комбинезона распустил, чтобы дышалось легче.

Симанович фыркнул и встал на место, приготовленное для рассказчиков.

— Слава Иегове, потомки и поклонники Ясира Арафата пока еще в космос не летают. Они ему на Земле поклоняются, — проворчал он. — Вот уж действительно, кого хочет покарать Господь, у того он отбирает разум!

С вашего позволения, господа, я буду рассказывать не о себе. За всю мою не слишком долгую жизнь со мной, слава Иегове, ничего странного и нуждающегося в рациональных объяснениях не происходило. А вот с моим дядей… — Симанович задумался, и было видно, что он думает сейчас не о том, как бы покрасивше соврать, а о том, как ему начать свой рассказ о дяде.

— Мой дядя, Меир Фенхель, был лихим космонавтом, — начал Симанович. — Родись он в суровые двадцатые годы прошлого столетия, несомненно, стал бы комиссаром в пыльном шлеме и кожаной куртке, но, увы, жизнь не дала дяде такого шанса и он родился в благополучной семье еврея-ашкенази в кибуце имени Голды Меир на севере Израиля. С детства он привык бороться с трудностями, поэтому сразу после совершеннолетия дядя эмигрировал в Соединенные Штаты, где поступил, к всеобщему удивлению родственников и материнскому горю, в известную Школу Астронавтики, которую создала во Флориде КосмоЮНЕСКО.

Разумеется, что школу он закончил с отличием. Удивляться тут нечему: Ротшильду и Рокфеллеру Господь дал мозги, Моше Даяну воинскую доблесть, а Меир Фенхель получил от него то, что евреям давалось редко и по субботним дням — отвагу. Причем отваги Господь отсыпал Меиру Фенхелю столько, что ее хватило бы на весь кибуц, но жители его в день рождения Фенхеля стояли в очереди за хитростью и коммерческой сметкой, поэтому вся благодать свалилась на голову маленького Меира.

Два учебных орбитальных полета с русскими, еще один — с американцами, и юного Меира заметили и даже стали приглашать в многонациональные экспедиции, благо к своему основному достоинству Фенхелю досталось от Бога умение ладить с людьми. А вы знаете, какое это трудное занятие. Кто не знает, может попробовать договориться с ливанским арабом по очереди стрелять из автомата и убедить его, что первым стрелять должны именно вы. Так вот, Меир Фенхель был способен даже на это.

Настал день, когда дядя отправился на Венеру. Делать там, конечно, было нечего, и гешефт от Венеры был сомнительным, но Меира Фенхеля подогревало то, что он был первым евреем, которому предстояло ступить на поверхность Богини Любви. Женщин он в своей жизни покорил достаточно, теперь ему захотелось покорить планету.

Вот это тщеславное желание едва не сгубило дядю. Было это в пятьдесят седьмом году, был год беспокойного Солнца, и протуберанцы едва не лизали Меркурий. Это и привело к тому, что импульсный планетолет дяди потерпел аварию и начал свое движение по роковой спирали, в центре которой находилось Солнце. Подобное было с экипажем «Ладоги». Надо сказать, они с честью вышли из безвыходной ситуации.

Любой американец или европеец, несомненно, опустили бы руки, но Меир Фенхель привык бороться до последнего. Надо честно сказать, что шансы на спасение у него были мизерными. Такие шансы на спасение могли быть у раввина, который тайно высадился на побережье Саудовской Аравии, но разве этот грустный факт мог заставить дядю опустить руки? Кто думает так, просто не знает Меира Фенхеля! Не буду вдаваться в технические подробности, ибо они отнимут у нас довольно много времени, скажу только одно — древние астрономы были правы и близ нашего светила вращается еще одна маленькая планетка, которая, подобно Меркурию, была постоянно обращена к Солнцу одной своей стороной. Дядя назвал ее Вельзевулом и, к сожалению, не ошибся.

Думать о спасении планетолета не приходилось, и дядя покинул его на небольшом челноке. Некоторые из вас назовут Меира Фенхеля сумасшедшим и будут правы, ибо отвага чаще всего предполагает полное отсутствие мозгов. Не скажу, что мой дядя был абсолютно лишен серого вещества, но его поступок в свое время произвел впечатление и на меня.

Итак, Меир Фенхель подал сигнал бедствия, указал будущим спасателям свои координаты и покинул обреченный планетолет на небольшом челноке. С огромными техническими трудностями, в которые сейчас тоже не стоит вникать, Меир приземлился на неосвещенной стороне планетки и в ожидании спасателей решил заняться некоторыми исследованиями. Мало ли чего можно найти на необитаемой планете! А хорошая пригоршня алмазов или других драгоценных камней Меиру Фенхелю помешать не могла, как не могла она помешать любому из нас. Если кто-нибудь думает иначе, может мне отдать все жалованье, которое ему причитается за пребывание на Марсе.