Максим Лагно - Эксплора 3. Открытие

— И в чём твоё открытие?

— В том, что мы — как те неписи, которые на Марсе. На которых отрабатывали разные модели колониальных обществ, экономику и технологии.

— Ох, старушка… Ты совсем рехнулась…

— Да ты сам подумай! Почему мы не можем выйти с этого материка?

— Океан мешает.

— Мы прилетели с другого конца Вселенной, но не можем переплыть сраный Океан? У тебя у самого всё в порядке с головой, инженер?

— Вообще-то можем и переплыть его. Но зачем плыть, рискуя утонуть, когда можно перелететь на космолёте?

— Ага, ага, ха-ха-ха!

— Нам бы этот материк освоить, — рассудил Роман. — Для второго материка у нас нет мощностей. Спутники его не покрывают, значит, перерождений не будет.

— Ага, ага, ха-ха-ха! Ну, разве не смешно?

— Но, раз ты об этом заговорила, то строительство первого космодрома уже началось. Спутники всю планету охватят. Дальнейшая колонизация — это и будет та идея, которая объединит…

Жанна прервала его безумным смехом:

— Мальчик мой, нет никакого второго материка. Мы на марсианском полигоне находимся. Ну, или на спутнике Юпитера. Или где там ещё ставят эксперименты с неписями? Просто мы не неписи.

— Жанна, я даже не буду намекать, что строительство на одной планете симуляции с физическими условиями другой планеты — это бред. Но интересно, для чего по твоему эта симуляция устроена?

— Да всё просто. Координаторы оценивают, как будут взаимодействовать големы и люди, после того, как у биологических людей не получится запустить протокол очистки, а у синтезанов будет доступ к экспериментальному интерфейсу Единиц Субъективного Времени.

— Ох, старушка…

— Да, да, вот тебе открытие, мальчик мой. Мы всего лишь отрабатываем один из вариантов того, что могло бы пойти не так, когда настоящие люди прибудут на настоящую планету.

Жанна перестала говорить внятно и засмеялась, изредка выкрикивая:

— Понимаешь теперь, как это смешно? Любой синтезан, который открывает, что находится в реалистичной симуляции, уничтожается теми, кто контролирует эксперимент.

— Ты сама себя послушай, что ты несёшь.

— Да? А помнишь эксперименты с неписями на Марсе? Координаторы подкидывали им проблемы и наблюдали, как они их решали? Рамирес открыл правду — и где он? Монтана Френч открыла правду — и где она? Джо Венцель открыл правду — где он? Юнь Джинг тоже открыла правду — и где она?

— Вообще-то, жива-здорова. Живёт в Форт Верный, пишет новые книги.

Жанна запнулась:

— Но… всё равно она умрёт, вот увидишь. Ха-ха!

Ещё полчаса Роман пытался вразумить Жанну, приводя ей доказательства того, что она сошла с ума. Но она упорно держалась только за те факты, которые сама себе придумала. И невозможно доказать ей, что цитата из порнографического романа не может быть доказательством того, что они в симуляции.

— Ладно, мальчик мой, ты мне не веришь, — воскликнула наконец Жанна.

— Конечно. Когда мы освоим второй материк, что ты скажешь? Что координаторы успели построить продолжение полигона на Марсе?

— Ха!

— А когда мы выйдем в космос, ты скажешь, что координаторы построили фальшивый космос, чтобы мы не убежали из симуляции?

— Ха.

— А когда сюда прилетят сотни миллионов людей из будущего, ты скажешь, что это продолжение эксперимента?

— Ха…

Роман решительно прошёл прочь из зарослей. А Жанна выкрикивала вперемешку со смехом:

— Беги, трус. Ха-ха, но это открытие ты уже не сможешь закрыть обратно. Вот увидишь, я была права, Денис! То есть — Роман… Локуса нет! Всё неправда! Мы должны вырваться из клетки… Драконы!!!

Вова встретил его у площадки ион-джетов.

— Босс, я всё видел и слышал. Она чокнутая. Ты же в курсе, кто такой Денис, за которого она тебя приняла?

Роман стремительно залез в ион-джет, словно ему не терпелось улететь подальше:

— Это её сын. Он был моего возраста, когда погиб во время акции возмездия террористов, которые выбрали своими целями семьи полицейских спецназовцев.

Вова сел на место пилота:

— Но почему ты не намекнул, что путая тебя с мёртвым сыном, она подтверждает своё психическое нездоровье?

— Если она сама этого не видит, её уже ничто не убедит.

Поднимая ион-джет в воздух, Вова сказал:

— Мы так часто называли Рамиреса, или Монтану Френч, или мутантов и рабов психами, что забыли, как выглядит настоящее безумие.

Перебравшись поближе к окну, Роман взглянул на Нирвану:

— Знаешь, что обидно?

— Нам придётся строить психбольницу для синтезанов?

— Что твины биологических людей никогда не позволят им сойти с ума. Психологически мы более уязвимы, чем эти живые и религиозные роботы из будущего.

— Итак, дамы, господа и остальные мутанты, сегодня мы все должны задать себе вопрос: почему мы не сделали этого раньше? Почему мы позволили увлечь себя междоусобицами, торговлей бодисьютами из шкур редких животных, мелкими интригами и ещё более мелкой политикой?

Задав вопросы, конферансье Жерар Блие поставил свой джетпак на самую медленную скорость. Это позволило его фигуре драматично медленно взлетать на фоне портальных кранов и ослепительно белого корпуса космолёта, зажатого в них.

— Разве для этого мы были присланы на Локус? — спросил он аудиторию. — Разве такими мы были на Земле?

Над космолётом, на высоте в полкилометра, сияло кольцо первого гравитомагнитного ускорителя. А по бокам стартовой площадки развёрнуты огромные проект-панно, транслирующие Жерара Блие на аудиторию, собравшуюся поодаль.

— Неужели мы так и не осознали, что синтезаны, имитируя внешность человека, не обязаны воспроизводить человеческие глупости? Мы не только более лучше выглядим, но и наш внутренний мир ближе к идеалу, чем у биологических людей. Хотя бы от того, что наше настроение не зависит от гормонов, давления, локусянской лихорадки или других капризов живой материи.

Жерар Блие убрал с головы шлем УниКома, а разведочный дрон взял его лицо крупным планом. Изображая задумчивость, конферансье продолжил:

— Ровно три года и пять сезонов тому назад мы позволили обмануть нас. И кому? Тому, кто называл себя сверхчеловеком, но оказался концентратом человеческих страстей. Обещая нам вечное будущее, хотел всего лишь вечного поклонения себе. Мы были бы великими идиотами, если бы забыли Великого Рамиреса.

Огромное лицо конферансье, спроецированное на небесное проект-панно, обвело взглядом зрителей. Так как вокруг космодрома не предусмотрено зрительных мест, как на Арене, все стояли полукругом в одной части площадки.

— Нет. Мы никогда не должны забывать его. Ведь он пример того, что великие дела не могут идти рука об руку с великим мошенничеством. А если могут, то недолго. Хотя те две тысячи двести сорок девять добровольных рабов, которые зачем-то ещё носят «Рамирайзер» не согласятся.