Роберт Хайнлайн - Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2 [сборник litres]

Наконец ночи стали холоднее, дни не столь теплыми, а коротышки – не столь многочисленными. Не встретив в конце концов за целый день ни одного, Лазарус расположился на ночь и, оставшись там же на следующий день, предался размышлениям.

Он вынужден был признать, что не видит ни в планете, ни в ее обитателях ничего предосудительного, и тем не менее она была ему не по вкусу. Никакая философия, о которой он когда-либо слышал или читал, не могла разумно объяснить смысл человеческого существования или рационально обосновать, как следует жить. Возможно, кого-то другого и устроило бы провести жизнь, валяясь на солнышке, – но только не его, о чем он точно знал, хотя и не мог сказать откуда.

Бегство Семейств стало ошибкой. Возможно, с человеческой точки зрения было бы достойнее остаться и сражаться за свои права, даже ценой собственной жизни. Вместо этого они пересекли половину Вселенной (Лазарус весьма беспечно обходился с величинами) в поисках подходящего места. Место нашлось, и неплохое, – но оно оказалось уже занято существами, настолько их превосходившими, что один их вид оказался невыносимым для людей… но при этом настолько от них отличавшимися, что туземцы даже не стали тратить силы, чтобы истребить жалких людишек, а просто вышвырнули их в эту… в эту чересчур ухоженную пастораль.

Даже само по себе это выглядело крайне унизительным. «Новый рубеж», являвшийся высшим достижением пятисотлетних научных исследований, выдающимся творением человечества, попросту перенесли через глубины космоса с той же легкостью, с какой человек сажает в гнездо выпавшего из него птенца.

Коротышки, похоже, не собирались вышвыривать их с планеты, но по-своему оказывали столь же деморализующее влияние на людей, как и боги джокайров. По отдельности они могли быть идиотами, но когда они объединялись в группы, каждая из них являлась гением, по сравнению с которым меркли лучшие умы человечества, даже Энди. Люди могли сравниться с ними не в большей степени, чем мастерская в сарае с автоматизированной фабрикой. И тем не менее, чтобы создать подобные групповые личности – в возможности чего Лазарус сомневался, – людям наверняка пришлось бы отказаться от всего того, что в первую очередь делало их людьми.

Возможно, он был не вполне объективен в отношении людей – но ведь он и сам принадлежал к их числу.

В течение многих дней он размышлял над мучившими его проблемами, которые омрачали душу ему подобных еще с тех времен, когда первая обезьяна осознала себя как личность, – проблемами, которые не способны были решить ни полный желудок, ни все достижения техники. И как он ни старался, он так и не мог найти окончательного ответа на вопрос, которому посвящали свои духовные изыскания его предки. Зачем живет человек? Какая от того польза? Ответа не было – лишь росла подсознательная уверенность, что для подобного праздного времяпровождения лично он не предназначен и к нему не готов.

Его тревожные раздумья прервало появление одного из коротышек.

«…приветствую, старый друг… твоя жена Кинг желает, чтобы ты вернулся домой… и нуждается в твоем совете…»

– Что случилось? – спросил Лазарус.

Но туземец либо не хотел, либо не мог ему ответить. Подтянув ремень, Лазарус двинулся на юг.

«…идти медленно незачем…» – догнала его мысль.

Лазарус вышел следом за коротышкой на поляну за рощицей деревьев. Там он обнаружил предмет яйцевидной формы длиной футов в шесть, без каких-либо черт, кроме люка сбоку. Туземец вошел в люк, и Лазарус протиснулся за ним. Люк закрылся.

Мгновение спустя он открылся снова, и Лазарус увидел, что они находятся на пляже рядом с человеческим поселением. Он вынужден был признать, что трюк весьма удачный.

Лазарус поспешил к стоявшей на пляже шлюпке, которую капитан Кинг делил с Барстоу, придав ей роль местной штаб-квартиры.

– Посылал за мной, шкипер? Что случилось?

Кинг мрачно посмотрел на него:

– Речь идет о Мэри Сперлинг.

Лазарус почувствовал, как его обдало холодом.

– Умерла?

– Нет… не совсем. Она ушла к коротышкам. «Вышла замуж» за одну из их групп.

– Что?! Но этого не может быть!

Лазарус ошибался. Земляне и туземцы не могли скрещиваться даже теоретически, но ничто не мешало человеку влиться в одну из их групп, объединив свою личность с индивидуальностью остальных.

Мэри Сперлинг, убежденная, что скоро умрет, увидела выход в бессмертии коллективного «я» группы. Оказавшись перед лицом извечной проблемы жизни и смерти, она выбрала не то и не другое, найдя готовую принять ее группу и лишившись собственной индивидуальности.

– Из-за этого возникает множество новых проблем, – закончил Кинг. – Мы со Слейтоном и Заккером решили, что лучше будет позвать тебя.

– Да-да, конечно, – но где Мэри? – Лазарус выбежал из шлюпки, не дожидаясь ответа. Промчавшись через поселение и не обращая внимания на приветствия и попытки его остановить, он наткнулся неподалеку от лагеря на туземца и затормозил. – Где Мэри Сперлинг?

«…я Мэри Сперлинг…»

– Ради всего святого… не может быть!

«…я Мэри Сперлинг, и Мэри Сперлинг – я… ты не узнаешь меня, Лазарус?.. Я тебя знаю…»

– Нет! – замахал руками Лазарус. – Я хочу видеть Мэри Сперлинг, которая выглядит как человек – как я!

Туземец поколебался.

«…тогда иди за мной…»

Лазарус нашел Мэри вдалеке от лагеря – она явно избегала других колонистов.

– Мэри!

«…мне жаль, что ты опечален… – мысленно ответила она. – …Мэри Сперлинг больше нет… она – часть нас…»

– Да брось, Мэри! Хватит нести чушь! Ты что, меня не узнаёшь?

«…конечно, я тебя знаю, Лазарус… это ты меня не знаешь… не омрачай свою душу при виде этого тела перед тобой… я не из тебе подобных… я принадлежу этой планете…»

– Мэри, – настаивал он, – перестань! Вернись!

Она странно человеческим жестом покачала головой, но лицо ее уже превратилось в лишенную каких-либо людских черт маску.

«…это невозможно… Мэри Сперлинг больше нет… с тобой говорит часть неразделимого „я“, а не один из тебе подобных…»

Существо, когда-то бывшее Мэри Сперлинг, повернулось и направилось прочь.

– Мэри! – крикнул Лазарус. Сердце его сжалось, как в ту ночь столетия назад, когда умерла его мать. Закрыв лицо руками, он безудержно разрыдался от горя, словно ребенок.

Когда Лазарус вернулся, его ждали Кинг и Барстоу. Кинг посмотрел на его лицо и все понял.

– Я хотел тебе сказать, – серьезно проговорил он, – но ты не стал ждать.

– Ладно, не важно, – резко бросил Лазарус. – И что теперь?

– Лазарус, прежде чем что-то обсуждать, ты должен увидеть кое-что еще, – ответил Заккер Барстоу.

– Хорошо. Что именно?

– Идем, увидишь.