Анна Платунова - Везучая Натали [СИ]

— Не знаю, что с тобой происходит, но без лекарства тебе станет хуже. А я ничем не смогу помочь. Обещаю, мы останемся там только до тех пор, пока не поймем, что происходит…

— А потом?

— Снова сбежим!

— Я боюсь, Ройл… Боюсь их. Но и саму себя тоже…

Браслет вдруг начал так настойчиво и пронзительно верещать, что Ната растеряла остатки мыслей.

— Времени очень мало, — поторопил ее Роланд. — Решай сейчас.

— Ой, нет… Нет. Не сегодня.

И они побежали по парку к выходу так быстро, как только могли. Рюкзачок подпрыгивал на плечах Наты, а Морда, которую не успели посадить в переноску, уцепившись когтями за ее рубашку, изо всех сил старалась не упасть. Роланд бежал чуть позади, прикрывая их. Лишь когда «Кайя» взлетела, они переглянулись и вдруг рассмеялись одновременно.

— Чувствую себя героем боевика. Это ужасно, — сказала Натали, пытаясь согнать улыбку с лица. — Мне вообще-то не весело!

Но, как ни сдерживалась, она вновь начала хохотать, вспоминая их поспешное бегство и совершенно ошалевшую физиономию Морды.

— Это адреналин. Сейчас пройдет. — Роланд тоже улыбался. Он уже смотрел вперед, на плотный поток машин, маневрируя между ними и стараясь как можно быстрее покинуть зону парка, а Ната смотрела на него. За последние четыре часа Роланд стал ей ближе и уже не раздражал, как раньше. Теперь, когда она узнала немного о его прошлом, побывала в Роще Слез и посадила семечко в землю, Роланд стал казаться ей чем-то вроде брата, которого у нее никогда не было. «Древесного брата», — мысленно усмехнулась она. Не такой уж он бесючий, если подумать.

Они опять весь день переезжали с места на место, Роланд больше не заводил разговор о том, что надо сдаться. Хотя Натали не сомневалась, что причина этому ее слова. «Не сегодня», — сказала она, и Роланд согласился, но завтра вновь придется решать. У нее есть еще несколько дней в запасе, и когда-нибудь она наберется мужества. Но не сейчас, не в этот день.

А день был удивительно хорош, словно жизнь решила подарить Натали напоследок воспоминание о том, что такое счастье. Во-первых, солнце пробивалось сквозь плотную завесу тумана, его лучи достигали даже Инфериора, было тепло и ясно. Во-вторых, Ната совершенно перестала ощущать беспокойство и злость. Возможно, виной тому стало лекарство, но ей хотелось думать, что она похоронила грустные мысли в Роще Слез вместе со своим прошлым. В-третьих, Роланд все время ее смешил. Он, увидев Академию, вдруг вспомнил множество забавных историй из своей курсантской юности. И рассказывал их Натали, пока они бродили по торговому центру, перекусывали в кафе и просто сидели в автомобиле, ожидая, пока наступит вечер и можно будет искать место для ночлега.

— Роланд, не могу поверить в то, что все это правда, — сказала Ната, отсмеявшись в очередной раз. — По-моему, ты просто выдумщик.

Роланд зачерпнул из бумажного пакета, стоящего между сидениями, горсть орехов — сегодня это был их ужин, — просто пожал плечами.

— Для того чтобы выдумать все эти истории, нужно обладать хоть каким-то воображением. А у меня, старого вояки, его попросту нет. Творчество — не моя сильная сторона, принцессочка.

Ната на «принцессочку» уже и не думала обижаться, пожалуй, даже расстроилась немного, вздумай он ее называть как-то иначе.

— Старый, скажешь тоже. Вовсе ты не старый!

Роланд, кажется, немного удивился, потому что Натали услышала в его словах вовсе не то, что он пытался сказать. Она это тоже поняла и смутилась.

— Зато ты не скучный, — попыталась исправиться Ната, но вместо этого запутывалась все сильнее. — Я про то, что ты веселый. В отличие от моих бывших друзей. Они-то всегда любили смеяться над кем-то… И добрый…

Она сконфуженно замолчала, чувствуя, что разговор свернул куда-то не туда. Роланд тоже затих, отчего-то став серьезным. И смотрел перед собой, словно там, за ветровым стеклом на пыльной маленькой парковке, могло быть что-то интересное. И руки его крепко сжимали руль, словно он пытался удержать себя от какого-то опрометчивого шага.

Натали положила свою ладонь поверх его сжатой руки. На секунду в памяти промелькнуло и растворилось воспоминание о том, что ее ногти впивались и ранили кожу. Нет, сейчас прикосновение было мягким.

— Ройл… — только и успела сказать она, потому что в следующую секунду Роланд вышел из машины, хлопнув дверью.

Ната, ожидая его возвращения, нервно сжевала все орешки, оставшиеся в пакете. Она не вполне понимала, за что он разозлился, но чувствовала, что перешла какую-то границу. Натали и сама не знала, зачем прикоснулась к нему и чего хотела. Но он ведь и сам до этого момента запросто мог взять ее за руку или обнять, утешая. Да она видела в Роланде сначала лишь защитника. Потом друга. «Древесного брата», — усмехнуласьона… Но сейчас, касаясь его теплой руки, Натали стремилась вовсе не к дружеским объятиям. Стоит это признать.

Просто наваждение, секундное помешательство, навеянное очарованием вечера и всеми этими историями, окончательно растопившими лед отчуждения.

«Да он вовсе не нравится мне!» — даже разозлилась Ната.

Роланд вернулся через несколько минут. Девушка искренне надеялась, что он просто сделает вид, что ничего не было, она тоже промолчит и все вернется на круги своя. Но Роланд был сделан не из того теста: «старый вояка», прямой и откровенный.

— Натали, — начал он, повернувшись и глядя прямо ей в глаза.

Она видела, как нелегко ему начать разговор, и с большим удовольствием избежала бы его сама.

— Оу! Ну серьезно? — пробормотала Ната. — Роланд, давай без всяких там скучных лекций…

— Ната, ты не помнишь этого, но я возил тебя в школу уже тогда, когда твои волосы еще были заплетены в косички. А на переднем сиденье ездил Фафель. Помнишь его?

Натали чувствовала, что краснеет. Конечно, она помнила Фафеля, своего робота-питомца, который сопровождал ее повсюду до тех пор, пока Нате не исполнилось тринадцать. Фафель был забавный — лохматый, розовый, всегда готовый к обнимашкам. А потом в материнской плате, скрывавшейся где-то внутри его пушистого, теплого тела, произошел сбой, и Фафель заявил Нате, что она не его хозяйка. И начинал верещать каждый раз, когда она пыталась приблизиться к нему. Как она рыдала тогда, чувствуя себя преданной! И, кажется, кто-то, быть может, водитель, чье лицо не отложилось в памяти — просто размытая темная фигура, вытирал ей слезы и говорил, что привязываться к вещам нельзя, что верность надо хранить только живым созданиям. Ната пнула его и сказала, что Фафель не вещь, и вообще нечего лезть с непрошеными советами… А на следующий день, обозленная, сама кинула питомца в мусоросжигатель…Едва ли Роланд хотел именно этот эпизод ей напомнить, просто давал понять, что видит в ней только ребенка. А Ната была ошеломлена этим открытием. Тот самый взрослый дядька, вытиравший ей нос салфеткой, и вот этот черноглазый смеющийся парень, с волосами, собранными в хвост, — один и тот же человек?