Филип Рив - Экспресс «Черный призрак» [litres]

– Еще один шлюз, – сказала она, – всего один. Нимы хотят идти дальше и формально несут ответственность за эту экспедицию.

Так что экспресс «Черный Призрак» покатился вперед и прошел еще через один К-шлюз. Новый мир оказался другим с самого начала: он был больше, гравитация, навалившаяся на них – сильнее. Стены туннеля местами просвечивались, но какие бы виды там не скрывались, их заслоняли метровые сугробы замерзшей атмосферы. «Дамасская роза» и «Волк-призрак» пели тихим дуэтом грустные песни под стать давно умершему миру. Они еще пели, когда стены туннеля внезапно исчезли.

– Вот это да! – воскликнула Нова.

Зен, стоявший у окна, на мгновение подумал, что поезд выскочил на открытый воздух, но потом вспомнил, что воздух вокруг опал сугробами, слишком глубокими, чтобы любой локомотив мог прорваться сквозь них. В свете окон не виднелось никаких сугробов, только сверкавшие рельсы, а еще пути, идущие параллельно рельсам, по которым ехал экспресс «Черный Призрак». Над головой мерцали отблески отраженного света фар, стекая по сложным очертаниям, похожим на ветви замерзшего леса.

– Чувствуется простор …

– «Роза», ты что-нибудь слышишь? – спросила Нова.

– Там что-то есть, – ответила «Дамасская роза». – Что-то вроде… ну, практически песни… Мне и раньше казалось, что я ее слышу, но я не была уверена. Здесь очень шумно.

– Я тоже ее слышу, – сказал интерфейс.

– Так кто же ее поет? – нервно спросила Треноди.

А потом вокруг мчавшегося поезда стали зажигаться огни.

Экспресс «Черный Призрак» двигался внутри огромного купола. Пространство над ним пересекали парящие виадуки и сети тонких мостиков и дорожек. Все было построено – или выращено – из какого-то биотехнического материала: хрупкого на вид, красивого плетения из бледного коралла, внутри которого виднелись угловатые стеклянные очертания рельсовых конструкций.

– Здесь есть воздух, – сказала «Дамасская роза», – Он очень холодный, но не так, как снаружи.

– А еще откуда-то идет тепло, – добавил «Волк-призрак». – И электричество, от которого работают фонари.

– И я чувствую К-шлюзы. Повсюду вокруг нас. Их сотни…

– Здесь что-то вроде хаба, – сказал Зен. Он пытался сосчитать, сколько линий шло в это место, пока его дыхание не затуманило окно, в которое он смотрел.

Теперь они двигались очень медленно. «Дамасская роза» открыла экран, и Зен и Нова могли видеть, что впереди. Все рельсы, замостившие пол купола, все мосты и виадуки над ними сходились у одной гигантской центральной башни. Рельсы входили в ее широкое основание через арочные отверстия. Между открытыми площадками находились платформы. На некоторых платформах ждали серые, лишенные света поезда.

– Они мертвы, – сказала «Роза». – Пели не они. Но здесь что-то есть… Думаю, у этого места когда-то был разум. Разум ушел, но что-то осталось. Подпрограммы и системы автоматического сопряжения. Смотрите, что-то включило для нас стрелки: они ведут к пустой платформе.

«Роза» замедлила ход, платформа медленно скользила за окном. Она была сделана из рельсового стекла, а поверхность покрыта тонким слоем снега, не тронутым веками, чистым, как новая бумага.

– Вот мы и приехали, – сообщила «Роза». – Там могут быть карманы, где воздух разрежен. Лучше всего взять респиратор, на всякий случай. И укутаться потеплее.

– Хорошо, ма.

К тому времени, когда они подготовились, и двери вагона открылись, чтобы выпустить их, нимы уже осторожно крались по платформе, оставляя на снегу паучьи следы. Пар от их панцирей поднимался в холодный затхлый воздух. Вокруг них клубился туман, как от дыхания животных в морозное утро.

– Такая большая! – воскликнули они, и эхо их голосов танцуя разнеслось по белым платформам. – Вот как велики они были, Творцы рельсов, наши предки, те, кто были до нас!

Зен издал бессловесный крик, и через некоторое время, когда он уже почти о нем забыл, крик вернулся к нему от изогнутой стены купола, пройдя несколько километров. Когда эхо затихло, он услышал другой звук: тихий стон, который становился то громче, то тише, как песня поезда или голоса призраков.

– Это просто ветер, – сказала Нова и подняла воротник своего красного пальто, словно почувствовав холод. – Это место такое большое, что имеет свои погодные системы.

Они пересекли платформу. На соседних путях их ждал мертвый морв. Он был странной конструкции, старый и серый, с тупой бронированной головой доисторической рыбы. Морв был прицеплен к длинному вагону без окон, у дверей которого уже суетились техники нимов. Когда дверь открылась, Нова последовала за лидером нимов внутрь, почти ожидая увидеть там мумифицированных пассажиров Творцов рельсов, которые так и остались сидеть на своих местах. Но там не было сидений, только два ряда стеллажей, с которых свисали пауки-боты Творцов рельсов.

Треноди осмотрела другие платформы.

– Здесь не так уж много поездов для такой огромной станции. Как вы думаете, Творцы рельсов предупреждали остальных перед Блэкаутом? Они эвакуировались, вывезли поезда, оставили только мертвые локомотивы…

– Не все они мертвы, – заметила Нова.

– Ты имеешь в виду то, о чем говорили «Роза» и Мордант-90? О пении? Ты тоже его слышишь?

– Я слышу его с тех пор, как мы вошли в Зону, – сказала она. – Я слышала его на Осколках Кхарна, очень слабо, а еще раньше – в Краю Ночи. Пение звучит уже давно, и песня раздается по всему космосу… Именно оно в первую очередь заставило меня думать, что мы должны сюда приехать.

– Почему ты нам не сказала? – спросил Зен.

– Я думала, что мне оно только кажется. Думала, ты скажешь, что это может быть ловушкой.

– Это может быть ловушкой, – ответил он.

– Не похоже на ловушку.

– Это и не она, правда? Иначе это была бы плохая ловушка. – Что там поется в этой песне? – спросила Треноди.

– Я не могу объяснить, – сказала Нова. – На самом деле это даже не песня. Зен, знаешь, иногда, когда тебе грустно или ты в плохом настроении, я спрашиваю тебя, в чем дело, и ты говоришь, что не можешь объяснить? Что я не пойму, просто с людьми так бывает? Так вот, мне кажется, с машинами тоже бывает такое, что понимают только они. Из этого места передается какой-то код, и он предназначен для того, чтобы его слышали машины. Думаю, он просит меня о помощи.

Они пошли вдоль платформы. Башня была такой широкой, что стена казалась плоской, если смотреть на нее прямо. И только повернув голову можно заметить, что она изгибается, исчезая из виду, и понять, что это – основание массивного цилиндра. В конце платформы находился треугольный дверной проем. Самой двери не было, но толстые коралловые завитки оплетали его, как прутья решетки.