Сергей Григоров - Магия Мериты [СИ]

Илвин сделал паузу, оценивая произведенный эффект.

— Так вот, на основе того математического аппарата, который давным-давно признан принципиально неверным, по общине Мериты было предсказано нечто вроде «психодинамического взрыва». Подтверждение пророчества, естественно, не было зафиксировано из-за начавшихся военных действий. Затем народ Мериты был зачислен в пропавшие. Кстати, недоверие к тем предсказаниям уже в те времена было таково, что даже упоминание о потере целого народа потенциальных сверхнуситов нигде никогда не проскользнуло. Вы представляете, сколько труда мне стоило докопаться до этих данных? Не забудьте, что с тех пор прошло три столетия, а открытые мною факты все это время считались научной спекуляцией.

— Стало быть, маги и есть сверхнуситы? — спросил Вэр, чтобы развеять воцарившуюся тишину.

— Вполне вероятно, — сразу отозвался Рюон.

— Как я жалею, что пропустил тогда твою информацию! — воскликнул Лонренок.

— Это моя вина, — великодушно возразил Илвин, — надо было поставить гриф «важно».

Лонренок махнул рукой:

— Да разве в этом дело! Со всеми грифованными документами я принципиально знакомлюсь в последнюю очередь.

— Достижения Мериты поражают, — вставил Вэр. — Здесь, на точке, мы убедились в этом непосредственно. Однако мне не верится, что здесь повинны нуситы. Во всех других мирах их деятельность не отражается на экономической и научной жизни человеческих общин. Психодинамика до сих пор не смогла революционизировать производственные силы. Иначе б я, как координатор, давно имел бы с ней дело.

— Вы узко мыслите. Я же сказал: прогнозировался взрыв, сингулярность. Возможно, мы даже представить себе не можем истинной картины. У них дети играют с интэ, а для нас это проблема из проблем.

— Сколько информкассет, представленных меритцами, относятся к области психодинамики?

— Не знаю, — ответил Илвин, разводя руками. — Я как-то не думал в этом направлении.

— Все, что хотя бы косвенно касается психодинамики, меритцы не обсуждали, — отчеканил Лонренок.

— Им было, чем торговать, — вставил Рюон.

— И все же, почему полное игнорирование столь важной области знаний?

Все замолчали, размышляя.

Подумать и в самом деле было над чем. Илвин, встав с кресла и бросив пустой пакет из-под снеди на пол, нервно ходил из угла в угол.

— Вряд ли мы сейчас придем к чему-либо определенному, — сказал Вэр, — учитывая, что уровень меритцев в области психодинамики нам совершенно неизвестен. Повторяю свое предложение: надо работать.

— Что-то устал я сегодня, — потер виски Лонренок, — я ведь старше вас всех. Посадка, встреча, разговоры — все бы ничего, но когда в моем присутствии задают вопросы, на которые я не знаю, как ответить, годы дают знать о себе. Вэр предлагает правильный и единственно разумный выход из создавшегося щекотливого положения: просто приступить к своим прямым обязанностям, оставив решение всех возникших недоразумений на потом. Я, как биолог и ксенолог, вряд ли буду вынужден ломать голову над причинами неожиданно быстрого прогресса меритцев. Может, это вообще окажется ненужным для решения стоящих передо мною задач. Рюон, искусствовед и культуролог, также может не встретиться с настоящими трудностями. Однако вам, Вэр, надлежит быть особенно внимательным. Илвин, конечно, в самом тяжелом положении. Я предлагаю каждые три часа устраивать пятиминутные дискуссии. Докладывать наиболее интересные результаты своей работы и возникающие предположения, пусть даже самые нелепые.

— Согласен. Расходимся? Пора отдохнуть.

— Подождите, Рюон, — Илвин нырнул в свой саквояж, повозился там и вскоре вылез, держа в руках охапку маленьких коробочек с ремешками. — Это колсы. С их помощью в любой момент мы будем знать состояние каждого из нас. Лучшее средство коллективной связи. Наденьте все. Кстати, Рюон, как вы догадались, что местные детально обследовали нас?

— Как? Я, собственно, не имел за душой ничего определенного. Просто мне предложили блюдо, которым я потешил свое чревоугодие единственный раз, но удовольствие запомнил на всю оставшуюся жизнь. Вам, видно, тоже предложили нечто неординарное?

— Да, — согласился Илвин, — но я сейчас же, как только добрался сюда, очистил желудок. Впредь буду питаться исключительно собственными запасами. Жаль, что прихватил с собой мало воды — даже для утоления жажды ее не хватит, не говоря уж об омовении. До завтра.

Придя к себе, Вэр почувствовал, до чего его вымотал последний разговор. Соорудив себе фруктовый коктейль, вышел на лоджию.

Стояла ночь. Дождь, обещанный Марком, давно прошел. Тепло-красный полумрак пытались рассеять три луны, у края горизонта напоминало о себе второе, ночное солнце. Осушив бокал, Вэр вернулся в спальню и повалился на кровать. Спать, сейчас надо спать. Кто-то пискнул в углу — он не закрыл за собой дверь на лоджию. Но писк был таким уютным, домашним, что Вэр, вспомнив заверения Марка, решил не вставать, не выгонять ночного гостья и с облегчением закрыл глаза. Спать.

Проснулся Вэр легко, посвежевшим и полным сил. Вгляделся в табло колса. Ровный синий цвет датчика Лонренка показывал, что тот еще спит. Рюон бодрствовал. Сигнала от Илвина не было, но тревога за него покинула Вэра, как только он вспомнил, какой защитный кокон тот сооружал вокруг себя. И в самом деле, когда Вэр делал обязательный комплекс утренних упражнений, Илвин связался с ним, пожелал доброго утра и предупредил, что его колс по «известной причине оглох», но сам он, Илвин, периодически будет давать знать о себе.

Наскоро позавтракав, Вэр сел за рабочее место.

Вчера Илвин высказывал напрасные сомнения — Вэр захватил с собой не только собственного электронного секретаря, но и полный комплект специальных программ, чрезвычайно удобный в пользовании. Наладка его фактически сводилась к установлению различий между местными принципами кодировки данных и базовыми, наиболее распространенными в Содружестве. Каждая община обязательно вносит что-то свое, полная стандартизация баз знаний никогда не обеспечивается. И здесь Вэра ожидало несколько сюрпризов, легко, однако, поддавшихся разрешению.

Без труда закончив вводную часть, Вэр активизировал поисковые программы с заданием выявить области данных, на обращение к которым был наложен запрет. Все эти запечатанные места, составляющие ничтожную часть меритского Информатория, удалось достаточно быстро очертить.

Помимо ограничений, введенных меритцами специально для инспекторской группы и которых так опасался Илвин, Вэр ожидал столкнуться с информационными запретами, наложенными по этическим соображениям. Во многих случаях данные, раскрывающие истинное положение отдельных людей в обществе, по местным обычаям считались конфиденциальными. Доступ к ним разрешался лишь узкому кругу специалистов, обязанных не раскрывать профессиональных тайн, как, например, врачи должны скрывать ставшие им известными интимные стороны жизни больных. Здесь Вэр не обнаружил специфических запретов. То ли их не было вовсе, то ли сказался уровень доступа, установленный ему, он не стал выяснять. Все устраивалось как нельзя лучше.