Сергей Григоров - Магия Мериты [СИ]

Вторая Центральная, сокращенно-уменьшительно Цения или Ценодва, являла собой довольно удобную для проживания человека планету, почти вся поверхность которой была покрыта водой. Значительная часть суши принадлежала всему Содружеству, а центр самого большого материка был отдан так называемой Зоне. В ней располагался планетарный космодром с обеспечивающими производствами и, если можно так выразиться, мозг, сосредоточие и источник политической мысли Содружества — Галактический Совет с многочисленными обслуживающими учреждениями исполнительной власти и прочими заведениями федерального значения. Зона вобрала в себя все, что было нужно для труда и отдыха ее обитателей, и за все годы пребывания на Ценодва Вэр не покидал ее пределов.

Меньше года прошло с того момента, как Вэр в последний раз неспешно прохаживался по безупречно прямым улицам Зоны — здесь они назывались линиями, — а взгляд его улавливал много перемен. На «макроуровне», конечно, все вроде бы было прежним. Громады зданий Дворца Содружества, Всемирного Информатория, «Астории», Парка развлечений, Центра знаний и Главного диспетчерского пункта так же, как и ранее, полукольцом окружали поле планетарного космопорта. Однако их тихий и какой-то особенно уютный университетский городок превратился в сплошную строительную площадку. Сменились вывески на большинстве знакомых зданий. Тенистые парковые аллеи заполнились новыми павильонами и летними кафе. Да и народу явно прибавилось.

Гуго Ван Теренс ждал его, как и было условленно, у старого входа в университетский городок. Вэр издалека приметил бросившуюся к нему фигурку.

— Очень рад, очень, — заверил Гуго Ван Теренс при рукопожатии. Ладонь его была мягкой и влажной. Самым примечательным в облике социолога были губы — непропорционально большие, плотоядно красные, они, казалось, жили сами по себе. Хозяин их что-то говорил — они нехотя кривились, выдавливая из себя необходимые звуки. Гуго Ван Теренс молчал — а губы его постоянно трепетали, то успокаивались на мгновение, а то вдруг рождали рябь судорог.

— Вы остановились в «Астории»? Хорошее заведение. Славится отличной кухней. В иные времена можно и не вылезать из нее. В иные, но не сейчас. Ныне совершенно особое время. Преддверие всемирной ассамблеи. Вы, конечно, заметили перемены вокруг?

— Ну а как же? Словно попал в незнакомый мир.

— Нам несказанно повезло — оказаться в этом месте в это самое время. Галактическая конференция бывает достаточно редко, где-то раз в двадцать-тридцать лет. Собираются представители почти всех населенных планет. Представляете, что это значит — доставить такую массу народа в одно место? И какого народа! Все сплошь полномочные представители, политическая элита Галактики. Необычайно яркие люди. Но у них свои проблемы, у нас — свои, не так ли?

— Да, наверное.

— Они будут решать вопросы вселенского масштаба, а мы? Мы будем просто наслаждаться жизнью. Разве можно упустить такую возможность? Сейчас со всей Галактики везут сюда все самое удивительное, самое восхитительное. Музеи и выставки переполнены. Но нельзя охватить все разом. Нельзя пренебрегать чувством меры. Еще в глубокой древности было сказано, что воспитанный человек — это человек, имеющий чувство меры. Следует точно рассчитать свои силы и возможности и ни в коем случае не перебарщивать с новыми впечатлениями. Поэтому я, например, выделил для себя только одно направление. Какое? Сейчас каждый день устраивается дегустация блюд какой-либо дальней общины. Где и как еще удастся все это попробовать? Вот я и стал, если можно так выразиться, временным чревоугодником. Вы порицаете мой выбор?

— Да нет, почему же? Могло быть и хуже.

— Ха-ха, — рассмеялся Гуго Ван Теренс, — куда уж хуже-то? Я не успеваю добраться и до десятой доли всех предлагаемых кушаний. Ах да, давайте-ка зайдем в это кафе. Я как раз шел сюда. Да и время подходящее — с момента моей последней трапезы прошло почти два часа. Перед встречей с вами я успел теоретически подковаться, чтобы по достоинству оценить то, что нам могут предложить. Готов быть вам каком-то смысле экскурсоводом.

— Может, все же поговорим на улице? Я не голоден.

— А кто-то говорит о голоде? Я тоже сыт. Я не предлагаю вам насыщаться, я предлагаю наслаждаться новыми ощущениями. Право дело, вы не пожалеете. А потом поговорим. Никуда от нас не денутся наши земные дела и хлопоты. Пойдемте, прошу вас.

— Ну хорошо. Только ненадолго.

— Конечно! Через три часа будет открытие дней Блезира. Уж где-где, а там умеют брать от жизни все. Я не хотел бы пропустить сие мероприятие.

Когда они уселись за единственный свободный столик, Теренс полностью взял инициативу на себя.

— Сидите и слушайте меня. Я устрою вам настоящий праздник. Вы знакомы с ремитской кухней?

— Нет, не приходилось.

— Удивительное государство. Ремитское общество фактически вернулось в эпоху феодализма. Развело у себя графов-лордов, восстановило вассальные отношения, рыцарские турниры и дуэли. Конечно, расцвели и непременные атрибуты средневековья — дворцовые интриги, кинжальное право, реки крови и прочие поражающее воображение украшательства. И при этом Ремита прочно удерживает за собой место главного галактического поставщика специй и пряностей.

— Я не знаю всех тонкостей ее внутреннего устройства, но внешне она весьма достойный член Галактического Содружества.

— Да разве кто говорит про нее плохо? Отнюдь. Мои симпатии полностью на ее стороне. Вы что-нибудь слышали про ремитский щавель?

— Не помню.

— А зря. Многие почтенные люди утверждают, что это нечто бесподобное. На первый взгляд, ничего сверхъестественного. Так, зелень непримечательного вкуса. Если строго объективно — просто кислятинка. А копни чуть глубже, оказывается, у нее есть одна интересная особенность. Она усиливает вкусовые ощущения мясных блюд. Мелочь, не так ли? Но вот именно такие нюансики превращают нашу жизнь в праздник.

— Возможно, — неуверенно пробормотал Вэр.

— Вы что-нибудь закажете себе?

— Нет-нет, я сыт.

— Ну, право, даже не знаю, что мне делать с вами… — озадаченно протянул Гуго Ван Теренс.

— Вы заказывайте, что хотите. Я просто посижу.

Неодобрительно покачав головой, Гуго Ван Теренс взялся за меню.

— Искусство жить постигается с большим трудом, — назидательно промолвил он, закончив священнодействовать с заказом. Губы его трепетали в предвкушении. — Самое бесхитростное — погоня за количеством удовольствий. В молодости, когда сил невпроворот, а философское отношение к суровой действительности еще не выработано, мы, как правило, все такие. Однако с возрастом постигаешь простую истину, что все приедается. А если удовольствия много, оно надоедает с катастрофической скоростью. Начинают гнаться не за количеством, а за качеством наслаждений. Какие только изыски ни придумываются! Но тоже тупиковый путь: достигнув вершины, далее не знаешь, к чему стремиться. Мир становится пресным. Пропадает интерес. Есть ли выход? Да, есть. Надо научиться управлять своими желаниями. Порой от черствой корочки хлеба получаешь больше удовольствия, чем от любого пирожного. Все дело в умении чувствовать.