Алина Углицкая - Землянка для звездного принца [publisher: SelfPub]

Нурран захлопнул планшет и опустил в карман комбинезона. Потом улыбнулся:

– Ну, вот послезавтра и проверим, готов ли ваш организм к нормальной еде или нет.

С этими словами он покинул мед-бокс, оставив меня предаваться раздумьям в компании дроида.

***

До самого вечера я штудировала горауканский этикет, не желая снова попадать в двусмысленные ситуации. Заодно выяснила много чего интересного. Например, все модификаты были приверженцами гендерного равноправия. Они сходились и расходились без лишних сложностей, если их связь оказывалась бездетной. Но было одно важное «но».

Если мужчина хотел показать женщине, что она ему интересна, его обращение с ней кардинально менялось. Все, что в моем мире считалось обыденной вещью в среде воспитанных людей, здесь выражало особое отношение. Заинтересованный горауканец начинал оказывать всяческие знаки внимания: ухаживать, оберегать, делать подарки, расплачиваться за даму. И если женщина это принимала, значит, она готова была перейти с ним на «ты».

Нурран не преувеличивал. Предложение сменить официальный тон на более близкий означало и сменить отношения.

Из всего этого я сделала три вывода: ни с кем не говорить на «ты», ни от кого не принимать подарки и всегда самой платить за себя.

К вечеру моя голова распухла от количества информации. Едва проглотив мерзкий ужин, я вырубилась. А среди ночи проснулась со стойким ощущением, что рядом со мной кто-то есть.

***

Мне снилось, что я это я, а не Тьяна. Стою на краю утеса в каком-то тоненьком платьишке, которого у меня отродясь не бывало. Сверху нависло грозовое небо, сверкают молнии, гремит гром. А под ногами бушует и бьется о скалы ревущее море.

И вот я стою, обхватив себя руками. Трясусь от холода, а мне на голову льет ледяной дождь. Бьет по голове, по плечам, по спине. Я вся промокла до нитки и, кажется, даже плáчу.

Но вдруг кто-то набрасывает мне на плечи что-то теплое и сухое. И я чувствую, как меня берут за руку. Чьи-то горячие пальцы смыкаются на моем запястье, я делаю шаг назад и попадаю в крепкие объятия.

Мужчина – это несомненно мужчина – прижимает меня спиной к себе. Я чувствую его твердое тело, его тепло и силу, но не вижу лица. Он прижимает меня к себе, что-то ласково шепчет. А потом целует прямо за ухом, туда, где кожа очень чувствительная…

И в этот момент я проснулась.

Вывалилась из сна так резко, будто меня и в самом деле окатили холодной водой.

Задыхающаяся, вне себя от волнения, села в постели. Сердце билось, как сумасшедшее, а тело помнило ощущение близости. Я все еще чувствовала прикосновение чужих рук, и даже кожа за ухом горела от поцелуя…

В первый момент я даже не поняла, где нахожусь и что со мной.

Несколько минут сидела в темноте, слушая, как гулко колотится сердце. Потом в нос ударил запах пионов. Чертовы цветы благоухали так, что от их аромата у меня разболелась голова. Если бы я могла встать, то просто выкинула бы их. Но, к сожалению, даже такое простое действие было мне недоступно.

Постепенно глаза привыкли к отсутствию света. Я начала различать контуры мебели и аппаратуры, и поняла, что какой-то источник света здесь все же есть. Вдоль стен и на потолке слабо светились люминесцентные полоски.

Это немного успокоило меня. Уже без страха я огляделась.

Конечно же, палата была абсолютно пуста. Кроме меня здесь не было ни единой души. И у дроида, стоявшего на подзарядке, не светилось ни одной лампочки.

Облегченно выдохнув, я легла на подушки.

Трусиха. Ну чего испугалась? За дверями стоит охрана, сюда никто не пройдет незамеченным…

Мне внезапно захотелось увидеть своего охранника, убедиться, что он на месте и никуда не ушел.

– «Гермес», включить интерком! – приказала я. – Активировать одностороннюю видеосвязь.

Раздался щелчок. На коробке интеркома вспыхнула зеленая кнопка, потом загорелся экран.

Я увидела стерильно белый коридор с уже знакомым тускло светящимся потолком. И пустую кушетку.

Охранника не было.

Это заставило меня задохнуться от вновь нахлынувшего страха. Все тело покрылось холодной испариной.

Черт возьми, да что такое со мной?! Может, человек, – модификат то есть, – по нужде отошел! А я уже панику развожу.

– «Гермес», покажи весь коридор.

Камера, подчиняясь голосовому приказу, начала медленно поворачиваться. Я увидела темную арку, означавшую поворот. И как раз рядом с ней стояли двое.

Одного из них я узнала. Маркус. Мой жених выглядел так, словно был чем-то раздражен или раздосадован. Его кулаки были сжаты, и он с явным недовольством высказывал что-то своему собеседнику.

Незнакомец стоял лицом ко мне и был выше Маркуса на целую голову. Мощная атлетическая фигура, упакованная в белый двубортный китель с серебряным позументом. Белые брюки, белая портупея. Только на левом плече пышный серебряный эполет, от которого в несколько рядов спускаются аксельбанты, и каждый крепится к крупной серебряной пуговице на груди.

От него исходило ощущение ледяного спокойствия. Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось увидеть его лицо.

– «Гермес», увеличь картинку!

Изображение послушно увеличилось вдвое.

Теперь я могла его рассмотреть.

На вид мужчине было лет тридцать-тридцать пять. Резкие волевые черты, твердый подбородок, смуглая кожа. Никакой чешуи. Наоборот, щеки покрывала щетина, такая же темная, как и короткие волосы, торчащие ежиком надо лбом. Он смотрел на Маркуса со скучающим видом, а тот что-то доказывал, теряя терпение. Сейчас я бы отдала год своей жизни, лишь бы узнать, о чем они говорят. Потому что моя интуиция буквально вопила: речь идет обо мне.

– «Гермес», включи входящий звук.

Мое горло пересохло от волнения. Я сжала руками край одеяла, не слишком-то рассчитывая на удачу. Но мне повезло.

– Вы же понимаете, это бессмысленно! – раздался голос моего жениха. – Она ничего не помнит, а значит, не может отвечать за себя. Любой суд признает ее недееспособной. А я по закону ее опекун. И я требую, чтобы вы выдали разрешение нам покинуть «Гермес»!

Во время этой тирады на лице незнакомца не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на Маркуса с легкой прохладцей. А когда тот замолк, равнодушно произнес:

– Лейр Драммон, вынужден вас огорчить. На моей станции законы Гораукана не действуют. Девочка останется здесь.

– Но почему?!

Я увидела, как лицо Маркуса покрылось темными пятнами.

– Это мое решение. – Глаза незнакомца сверкнули сталью. Он чуть подался вперед, нависая над горауканцем, и с тихой угрозой добавил: – Хотите оспорить?

Маркус отшатнулся.

Не знаю, что такого сделал этот парень в белом кителе, но даже меня пробрала холодная дрожь.

– Нет, – мой жених сделал еще один шаг назад. – Прошу прощения, командор. Позвольте откланяться.