Ирина Емельянова - Дети пространства

После Лемурийского Инцидента идея посетить Землю людям в голову приходила не так уж часто. Больно уж там общество по-ненормальному устроено. Но моя мама родилась на Земле. И под Бету прилетела перед самым Инцидентом. Поэтому ей могла прийти в голову мысль показать мужу и сыну свои родные места.

На Земле я внезапно узнал, что у меня есть бабушка. Это сейчас, если у ребёнка нет двух бабушек, то что-то не так. А в те времена, если у подростка в возрасте подмастерья была хотя бы одна бабушка, то он считался счастливчиком. Слишком много было детей колонистов в первом поколении, родители которых остались на Земле. Да и не все родители колонистов второго поколения дожили до внуков. Мой папа, например, рос без матери чуть ли не с дошкольного возраста.

Отношения моей мамы со своей матерью были какими-то странными. Её родители развелись, когда ей было лет семь (земных), и она росла с отцом. И в каком-то очень юном по земным меркам возрасте была им отпущена колонизировать Мир Беты Южной Гидры. С чем бабушка была категорически не согласна.

Наверное, за это время бабушка уже успела привыкнуть к тому, что дочери у неё нет. И тут эта дочь буквально с неба сваливается, причём с мужем и сыном.

По-моему, мама за семнадцать бетанских лет взрослой жизни позабыла, кто такая бабушка Элеонора. Во всяком случае, когда она отбирала фото и видео для показа бабушке, она ориентировалась на кого-то более спокойного и готового принять отличия в образе жизни.

Мама долго сидела у бабушкиного компьютера, показывая ей наши фотографии и рассказывая о своей жизни. Мы с папой сидели на диване, рассматривая старинные книги из бабушкиной библиотеки, и в разговор почти не вмешивались. Только как-то раз мама попросила меня пересчитать возраст Гудрун в земные годы. Почему-то она считала, что у меня получится лучше всего, хотя за компьютером сидела она. Ну что, у меня коммуникатора в кармане, что ли, нет? Получилось 16 лет. Вместо наших десяти.

Подозреваю, что даже в этих фотографиях было что-то, что напугало бабушку до полусмерти. Но потом, вечером, папа с мамой отправились в Оперу на стоячие места, а меня оставили у бабушки. Тут-то я развернулся.

У меня в коммуникаторе была большая коллекция фотографий. Ну чем может гордиться подросток-подмастерье на самом что ни на есть глухом фронтире?

Вот я наступаю ногой на тушу первого мной заваленного сноутроттера. Вот я за штурвалом лёгкой авиетки.

Вот мы с Лейфом зимой ветряк чиним. Мне пришлось долго объяснять бабушке, что нет, упасть мы не могли, Лейф тогда уже на третьем курсе архитектурного колледжа учился, а в них технику страховки на высоте та-а-ак вбивают. И зачем я держу в зубах аккумуляторный фен Гудрун. Ну холодно же, двадцать градусов. А там мелкие гайки. Если не подогреть феном, руки примёрзнут.

Но больше всего бабушку почему-то потрясло, как я обнимаюсь с дельфином в гостях у Йоргенсонов. По-моему, совершенно естественная идея — на зимние каникулы поехать отдыхать на тёплое море. А тут у Хильды образовалась приятельница с систеда. И мы все вчетвером закатились к ним в гости. А дельфины — они же такие симпатичные и ласковые. Правда, конечно, рыбой воняют, но на фотографии же этого не видно. Я потом ещё много раз показывал это фото разным землянам, и все почему-то впадали в панику из-за того, что подросток вот так вот плескается в океане над глубиной в три тысячи метров и в паре сотен миль от ближайшего берега.

Между прочим, у нас в Лег-Энде в горных речках в метр глубиной и в десять шириной тонут гораздо больше, чем на систедах. Потому что холодно и течение. Шарахнет макушкой о камень, и приплыл.

Конечно, я про всё это бабушке рассказывал. Ну откуда я мог знать, что на Земле идея самому заботиться о собственной безопасности кажется дикой.

Потом пришли из Оперы родители, и мы отправились ночевать в отель. На следующий день весь день гуляли по Вене, а через день должны были улететь в Париж. Но вечером в отеле нас ждали какие-то странные тётки из службы опеки вместе с полицейским в форме. Они долго беседовали с родителями, а потом потребовали, чтобы я пошёл с ними.

Папа мне сказал, чтобы я не волновался, это недоразумение, и оно обязательно быстро разрешится. Пока я должен вести себя хорошо и не злить сотрудников того заведения, куда меня отправят.

Заведение, куда меня привезли, было похоже на приличный колледж где-нибудь в Лерне. Большая, заросшая старыми деревьями территория, куча всяких площадок, трёхэтажное здание, которое частично занимали многоместные спальни, а частично учебные классы. В общем, не тюрьма и не каторга.

Принимал меня там пожилой дядька, который сразу предложил называть его «дядя Базиль». Потом я выяснил, что это был очень известный учитель и детский психолог. Не знаю уж, что ему про меня наговорили, но он вёл себя поначалу со мной так, как будто ему привезли дикого зверёнка из дикого леса.

Когда он выяснил, что я способен членораздельно разговаривать по-немецки и имею представление о том, что такое гигиена, он сильно успокоился.

Сначала они хотели меня переодеть в какую-то странную пижаму клоунской расцветки, но мне удалось уговорить их пока этого не делать. Когда я им начал шпарить чуть ли не цитатами из учебника по психологии, что вот я оторванный от семьи, в новой обстановке, нахожусь в состоянии стресса, а у этих вещей родной и знакомый запах, они быстро уступили. Я же не знал тогда, что на Земле в начальной школе детей не учат психологии.

Ещё они заинтересовались содержимым моих карманов. Всего-то у меня в карманах было, что коммуникатор, бетанский, который с земными сетями связи не работает, складной нож и аттестат, который тогда ещё не называли бета-листом. Помня, что папа велел не идти зря на конфликты, я вынул всё это и показал.

Дядя Базиль сказал, что средства связи воспитанникам иметь не полагается. На что я сказал, что средством связи мой коммуникатор сейчас работать не может, и предложил ему набрать любой номер. Так что это просто электронная энциклопедия, калькулятор и так далее. Электронную книгу мне оставить разрешили. Хотя на самом деле я их немножко обманул. Связываться с торгфлотовскими кораблями на низкой орбите я, оказывается, мог. Но, во-первых, в тот момент я сам этого не знал, во-вторых, часто ли на околоземной орбите бывают торгфлотовские корабли?

Ещё вопросы вызвал ножик. Ну, можно подумать, я с нормальным охотничьим ножом ходил по Вене. Папа мне в Монако специально купил складной ножик с пятисантиметровым лезвием, чтобы землян не пугать.

— Зачем тебе нож? — спросил преподаватель.