Дмитрий Игнатов - Великий Аттрактор [publisher: SelfPub]

– Мы расстались… Пять лет назад.

– Мам, кто это? – в проёме кухонной двери замирает мальчик лет девяти.

– Ребёнок от него? – киваю я в сторону мальчишки.

– Да, – отвечает женщина.

– Кто это, мам? – повторяет мальчик свой вопрос.

– Это из полиции. Дядя просто задаст нам несколько вопросов.

– Да, – я поворачиваюсь к мальчику, – Вы ведь живёте с папой? Он сейчас на работе?

– Да… Но это не мой настоящий папа. Он жил с нами раньше, а потом ушёл.

– Правда? А ты помнишь, как его звали? Твоего настоящего папу?

Мальчик уверенно отвечает. Он хорошо помнит его. На некоторые вещи у детей такая цепкая память, получше всякой бумажки. Он смотрит на меня своим пристальным открытым взглядом. С таким не договоришься. С детей не затребуешь подпись на протоколе о неразглашении. Их не запугаешь. Память о родителях живёт у них в генах…

Я перевожу взгляд с мальчика на мать. Кто первый? Что будет правильнее с точки зрения морали? Женщина, кажется, инстинктивно прочитав мои мысли, делает резкое движение. Это предопределяет мой выбор. Звучит приглушённый выстрел. Пуля попадает ей точно в сердце. Я резко разворачиваюсь и отправляю вторую пулю в сердце мальчика. Он не успевает вскрикнуть.

Пару секунд я стою, глядя на пистолет в своей руке. Легкий дымок выходит из ствола с каким-то смертельным умиротворением. Практически как дым из недокуренной сигареты в пепельнице. Эти мгновения тянутся непростительно долго. Нужно лечить нервы.

Я перешагиваю через тело женщины и, подойдя к плите, открываю вентиль. Газ начинает с шипением выходить, заполняя кухню. Я поднимаю гильзы, стараясь не смотреть на тела. Безоболочечные экспансивные свинцовые пули хорошо плавятся, но оставляют очень неприятные ранения.

Выхожу в коридор, оклеенный дешёвыми синтетическими обоями и пластиковыми панелями. Это будет хорошо гореть. Скоро здесь будет настоящий Ад. На вешалке оставлена маленькая курточка мальчика. Я засовываю бумажку с именем в её рукав и, щёлкнув зажигалкой, пару секунд наблюдаю, как разгорается бумага и ткань, а потом быстрым шагом выхожу из дома.

Взрыв я слышу уже с противоположного конца квартала. Огненное зарево полыхает на фоне темнеющего вечернего неба. Я закуриваю, размышляя, стоит ли вызывать пожарную охрану, но решаю не тратить на это своё время. В конце концов, дело закрыто, и я заслужил небольшой отдых. Вечер ещё только начинается и можно посидеть в «Месте»… А лучше зайти к той недотраханной брюнеточке. Она явно ко мне не ровно дышит. Например, перечитать по ролям «451 градус по Фаренгейту». А что? Неплохая книга. Я люблю Брэдбери. Ну, не читать же мне «Сказки матушки гусыни»…

Свет красного аварийного фонаря пульсировал с невозмутимостью метронома, периодически заполняя бетонное пространство КПП. Склонившись над пультом, полковник стёр со лба холодный пот и отключил сигнал тревоги, а после обессилено опустился на стул.

Наставшая тишина продлилась не более пары минут, но они показались полковнику целой вечностью. Резкий звонок телефона, стоящего на столе, заставил полковника вздрогнуть. Он медленно снял трубку и, стараясь сохранять спокойствие, спросил:

– Пётр Петрович… У вас там всё в порядке?

– Да, всё отлично, – ответил в трубке слегка легкомысленный голос.

– Я эвакуировал комплекс…

– Правда? Я рад, что вы находите себе занятие. Но меня это сейчас не особо интересует.

– А что вас сейчас интересует? – как можно более мягко спросил полковник.

– Только мои воспоминания…

* * *

– Гениально! Гениально! – из угла в угол радостно забегал Петр Петрович. Он сам ещё не до конца верил своей неожиданной догадке, но формула, небрежно выведенная им на доске минуту назад, неумолимо воодушевляла. Стабильный стрэнглет существовал. Должен был существовать. Обязан был существовать. А это означало, что… Петр Петрович нервно потеребил свою заострённую троцкистскую бородку и пробормотал:

– Можно попробовать применить магнитное удержание…

Петр Петрович был сейчас на грани нервного срыва. Слишком долго он ждал своего звёздного часа. Слишком долго разрабатывал бесперспективные темы. И вот теперь он почувствовал вкус грядущего переворота в мире фундаментальных частиц. Да, конечно, к этому вкусу примешивалось предвкушение мировой славы, и, быть может, Нобелевской премии, а ещё сладковатый дурманящий запах государственного финансирования.

А пока что… Нужно понять, как поставить опыт. Рассчитать вероятность рождения и требуемую энергию. Холодный душ экспериментальной физики охолонул учёного. Петр Петрович нахмурился и нервно стёр формулы с доски. Где всё это будет делаться? И кем? Каким-нибудь Хельмудом Скарсгардом в какой-нибудь уютной Швейцарии. А никаким не Петром Петровичем Сажиным. Не им…

* * *

– Пётр Петрович… Вы ещё там? – немного нерешительно спросил полковник, судорожно вслушиваясь в тишину на другом конце трубки.

– Да, – ответил Сажин, – Вы, наверное, заскучали там, товарищ полковник? Не хотите спуститься ко мне вниз?

– Пожалуй, – согласился полковник.

– Тогда идите к центральному лифту, я включу его.

– Хорошо. Главное, не наделайте глупостей, Пётр Петрович.

Полковник положил трубку на рычаг аппарата, медленно поднялся и уверенным шагом пошёл по подземному коридору в сторону лифта. Свет люминесцентных ламп сейчас казался ему каким-то особенно безжизненным и зловещим.

Полковник подошёл к лифтам и, нажав кнопку вызова, услышал, как заработал механизм, поднимающий кабину на верхний уровень. Где-то под потолком затрещал внутренний громкоговоритель.

– Я не слышу вас, полковник, но вы меня, надеюсь, слышите… – голос Сажина, искажённый динамиком, гулко отражался от бетонных стен и тоже казался каким-то мёртвым, – Я просто хотел сказать, что вам не следует снимать с себя ответственности. Ведь без вас ничего бы не вышло… И в конце концов вы получили то, что желали…

Подъёмный механизм замолчал, и двери лифта с лёгким позвякиванием открылись перед полковником.

* * *

Кабинет с окнами, задрапированными плотными тяжёлыми шторами, массивная мебель, полумрак… Казалось, за последние 30 лет изменился только портрет на стене над головой начальника при больших погонах.

– Опять эти ваши новые физические принципы? – нахмурился генерал.

– Учёные так не говорят, но… – полковник пожал плечами

– Но?

– Новое оружие может быть разработано в течение 5-10 лет.

– Не слишком ли самоуверенно, полковник?! – снова нахмурился генерал.

– Комиссия подтвердила, что у темы есть потенциал.