Клаудия Грэй - Голос крови

— Раз уж мы здесь, — сказал Рэнсольм, — может быть, поужинаем?

Принцесса Лея вскинула брови, — похоже, предложение удивило ее, но удивило приятно. Она жестом подозвала дроида-официанта:

— Почему бы и нет?

Когда в беседе возникали паузы, Лея представляла себе, как разбушевалась бы Вариш Вицли, если бы увидела сенатора Лею Органу добровольно сидящую за одним столом с «противником». Да у Вариш, наверное, мех свернулся бы в колечки от отвращения. Тай-Лин Гарр остался бы внешне спокоен, однако был бы еще более категоричен в своем неприятии и сокрушенно покачал бы головой. А центристы? О, она бы все на свете отдала, чтобы посмотреть на их лица!

Но паузы случались редко. Разговор тек на удивление непринужденно. Рэнсольм оказался толковым, хорошо воспитанным и даже остроумным собеседником. Кроме того, он был слишком молодым, чтобы между ними могли возникнуть недоразумения на тему ухаживаний, но в то же время достаточно взрослым, чтобы она могла без зазрения совести любоваться им.

— Мы прилагаем все силы, чтобы Риоса снова стала мощным производственным центром Галактики, — с жаром говорил Кастерфо. Плащ цвета морской волны придавал его глазам еще более глубокий оттенок синевы. — Дело, разумеется, непростое, но теперь, когда отстроены новые фабрики, экономика наконец-то начала расти.

Прежде чем задать следующий вопрос, Лея тщательно все взвесила. Могло статься, что после него Кастерфо замкнется наглухо, но она решила рискнуть:

— Но ведь это Империя разрушила экономику Риосы, верно? Поэтому мне трудно понять ваше… скажем так, увлечение.

К ее изумлению, Кастерфо ничуть не смутился и кивнул:

— Да, наш мир разрушили. Намеренно, даже злонамеренно. Наши фабрики и наших людей эксплуатировали на пределе возможного и даже дальше, заставляя производить оборудование для первой и второй «Звезды Смерти». А когда мы оказались выжаты досуха и больше ничего не могли, нас бросили голодать. — Он отхлебнул розового сока, который принес дроид-официант. — Я верю в империю, но не в ту Империю. Я никогда не стал бы восхищаться ею после того, что она сделала с моим миром.

— Боюсь, я не могу понять, как обойти это противоречие.

— Тут нет никакого противоречия. — Кастерфо надолго замолчал, обдумывая следующие слова. В сгустившихся сумерках корабли проносились по бархатно-синему небу, словно метеоры. — Вы ведь, конечно, знаете, что за ходом работ на Риосе часто наблюдал лично Дарт Вейдер?

Лея внутренне напряглась. Ей показалось, что она слышит тяжелое, с металлическим присвистом, дыхание, словно одно упоминание имени воскресило его. Только успокоившись достаточно, чтобы голос не выдал ее, она сказала:

— Нет. Я не знала этого.

— Вейдер часто бывал на Риосе. И каждый раз стискивал хватку все сильнее. — Взгляд Кастерфо затуманился, погрузившись в прошлое. — Нормы выработки увеличивались. Продлевали рабочие смены. Работа по найму превратилась в обязательную повинность, а потом и в рабский труд. Опытных рабочих согнали в трудовые лагеря. Условия там были ужасные: они жили впроголодь, почти без крыши над головой, зато работы всегда было много. Можно было стереть руки в кровь, но надзиратели все равно оставались недовольны.

Лея уставилась на него, начиная понимать:

— Вы жили в таком лагере.

Кастерфо резко втянул воздух сквозь зубы:

— Да, но мне не довелось испытать самого страшного. Это мои родители были настолько хорошими работниками, что их загнали в лагерь, чтобы они трудились там до изнеможения. — Он попытался усмехнуться, но смех застрял в горле. — Вы не поверите, но им оказали особую милость, позволив взять меня в лагерь. Им еще повезло, что они смогли взять меня с собой, чтобы я терпел все лишения вместе с ними. Остальным пришлось оставить детей на произвол судьбы — голодать, попадать в рабство… и кто знает, что еще…

Лее уже доводилось слышать похожие истории из уст других выживших, уроженцев других планет. Но от этого ей было не легче смотреть, как Кастерфо из последних сил старается держать себя в руках, вспоминая родителей. Она накрыла его руку своей, надеясь, что он не расценит попытку утешить его как проявление жалости.

Он даже не заметил.

— Мои родители остались в живых. Но после войны им осталось недолго. Их заставляли работать без нормальных защитных фильтров. Яд разъел их легкие. Они умерли меньше чем через год после того, как власть перешла к Новой Республике. Все из-за того, что повелитель Вейдер хотел, чтобы они больше работали. — Кастерфо снова встретился с Леей глазами, на этот раз не скрывая боли, терзавшей его. — Я верю в сильную власть, если она принадлежит хорошим людям. Но я знаю, что может натворить зло, оказавшись у власти. Повелитель Вейдер мне лично это показал. Я своими глазами видел, как он убивал мечом невинных людей. Так что поверьте: я восхищаюсь имперской системой управления, но ненавижу Палпатина, Вейдера и все их деяния.

— Да. Я верю. — Не меньше, чем сам рассказ Кастерфо, Лею тронуло то, что он решился открыться ей. — А что было дальше?

Кастерфо глубоко вздохнул и улыбнулся, словно оставив всю боль позади. Это было не так, но он героически пытался притвориться.

— Мне выпало несколько трудных лет, но потом меня приняли в семью, у которой было небольшое состояние за пределами планеты. Не то чтобы эта пара действительно усыновила меня, но я был одним из нескольких детей, которым они предоставили кров, стол и дали образование. Но с их точки зрения, я жил впроголодь.

— Теперь я понимаю, почему вы так разозлились, когда я назвала вас изнеженным, — сказала Лея. — Пожалуйста, простите меня.

— Вы же не знали. А вот я знал про Алдераан, когда попытался отплатить вам за обиду. Это были нелучшие времена нашего знакомства.

Давайте оставим все в прошлом. — Он попытался выпить еще сока, но обнаружил, что стакан пуст. Тут же услужливо подъехал дроид. — А вы когда-нибудь видели Дарта Вейдера своими глазами? Наверное, вам приходилось, когда вы заседали в Галактическом сенате.

— Я… Да. Я видела его.

Кастерфо нахмурился:

— Принцесса Лея?

Он поделился с ней самыми страшными и сокровенными воспоминаниями. Она своими не делилась ни с кем, кроме тех, кто и так все знал. Но возможно, она сумеет найти в себе смелость не уступить ему в честности.

— В начале войны с Империей, когда Имперский сенат был только-только распущен… — Лея попыталась сглотнуть тугой колючий ком в горле, — мой корабль был захвачен «Опустошителем». Тогда это был флагман Дарта Вейдера. Он лично доставил меня на «Звезду Смерти», и там он… допрашивал меня.

Глаза Кастерфо расширились — он догадался:

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, он пытал меня. Часами. А парочка имперских штурмовиков стояла и смотрела.