Клаудия Грэй - Голос крови

— Значит, надо замаскироваться. — Лея улыбнулась своим воспоминаниям. — Для Джофа подойдет маска охотника-убезийца, а для Грир, пожалуй, подберем какую-нибудь броню и шлем. Раздобыть фальшивые документы, перекрасить волосы, переодеть — и никто их не узнает.

— Может сработать, — сипло выдавил Джоф и снова закашлялся.

Грир постучала его по спине.

«Остается надеяться, что это у него скоро пройдет», — подумала Лея. Над головой у них проносились гоночные глайдеры, их алые солнечные паруса впитывали тепло и преобразовывали его в энергию, которая удерживала глайдер в воздухе, если у пилота хватало мастерства с ним управиться. Болельщики разразились радостными криками, а Лея добавила:

— Кроме того, не думаю, что Хадрассиан будет принимать груз лично. Она постарается действовать так, чтобы ее участие было невозможно доказать.

— Нам тоже надо постараться, — заметил Рэнсольм. — Мы вдвоем призывали сенат санкционировать дальнейшее расследование деятельности Риннривина Ди. Думаю, кто-нибудь уже заметил, что в последнее время мы что-то слишком часто одновременно покидаем Хосниан-Прайм. Если мы снова улетим одновременно, эти разговоры пойдут уже в открытую. У Риннривина Ди или Хадрассиан наверняка есть кто-то в сенате, так что они нас мигом вычислят.

— В сенате? — вытаращился на него Джоф. — Бросьте. Никто на такое не пошел бы. Сенаторская должность — это ж такая куча власти и престижа, что контрабандистам и не снилась, и вдобавок сенаторам не нужно рисковать собственной шкурой.

— Нет, Рэнсольм прав. Я практически уверена, что кто-то здесь сотрудничает с ними. — Лея уже давно сама пришла к такому выводу, но не решалась поделиться им с Кастерфо, опасаясь нарваться на его юношеский идеализм. Однако он снова сумел удивить ее. — Если это амаксины организовали банкетный теракт, им было не обойтись без подсказок от того, кто знает сенат сверху донизу, от плана помещений до административной структуры. Допустим, планы зданий мог добыть какой-нибудь продвинутый хакер, но как они узнали, что популисты назначили рабочий завтрак? И даже где будет мое место за столом? Это внутренняя информация, и добыть ее мог только кто-то, обладающий большими полномочиями.

Грир обхватила себя за плечи, будто ей стало зябко, хотя солнце светило вовсю, так что ее черные волосы отливали синевой.

— Получается, что наш противник — это не только безумные поклонники Империи, но и кто-то в сенате, кто тайно поддерживает их. То есть какой-то сенатор-центрист, способный прикончить всех нас.

Лея внимательно следила за лицом Рэнсольма. На словах «сенатор-центрист» он поджал губы и отвел взгляд.

— По крайней мере, так это выглядит, — осторожно сказала она.

Они обсудили остальные планы: как Джоф и Грир попадут на Сибенско, каким образом Рэнсольм и Лея присоединятся к ним и где лучше всего искать на этой планете нужную информацию. Но когда все было решено, они не спешили расходиться и остались посмотреть последние этапы гонок; день клонился к вечеру и глайдеры, которым не хватало солнца, скользили над самой водой.

Когда стемнело, начался фейерверк. Джоф извинился и отправился поболтать с друзьями. Грир заявила, что ей надо лечь пораньше.

— Давай я по пути отведу тебя в масляную ванну, — предложила она C-3PO. — В конце концов, ты же работал сверхурочно.

— Это было бы восхитительно. Как любезно с вашей стороны, госпожа Соннель!

— Спасибо.

Улыбнувшись Лее на прощанье, Грир пошла прочь, ее коралловое платье и золотистый корпус C-3PO вскоре растворились в толпе.

— Так, значит, у нее есть любовник, — сказал Рэнсольм.

Лея сердито взглянула на него:

— Вот уж не знала, что ты сплетник.

— Сплетни меня не интересуют. Просто… лечь пораньше? Весьма надуманный предлог, чтобы уйти, а зачем уходить, когда мы так хорошо проводим время? Только чтобы провести время еще лучше.

— Грир имеет право на личную жизнь. — Лея некоторое время молча разглядывала профиль Рэнсольма на фоне расцвеченного золотыми и белыми вспышками неба. Потом заметила: — Она обидела тебя сегодня. Когда сказала, что кто-то из сенаторов-центристов, должно быть, связан с амаксинами.

Рэнсольм ответил, но упорно продолжал смотреть на фейерверк, чтобы не встречаться с ней глазами:

— Я сознаю, что за всем этим стоит один из нас, центристов, или кто-то, кто выдает себя за центриста. Но один отщепенец не может очернить всю доктрину. Что меня возмущает, так это измышления, будто все центристы готовы поддержать террористические акты какой-то вооруженной банды.

— Ну, это явно не так, иначе тебя бы здесь не было. — После знакомства с Рэнсольмом Кастерфо у Леи появилась надежда, что из центристской философии может вырасти нечто путное. К сожалению, коллеги по партии не согласились бы с ней. — Но я подозреваю, что далеко не один отщепенец разделяет цели воинов-амаксинов.

Кастерфо, конечно, немедленно взвился:

— Ты по-прежнему считаешь, будто мы готовы ради власти на все, даже на кровопролитие.

— Я думаю, жажда власти заставляет делать ужасные вещи. Чтобы добровольно отказаться от власти, нужна особая внутренняя сила.

— Вы, популисты, боитесь ответственности, — заявил Рэнсольм. Новая вспышка фейерверка украсила небо алыми мерцающими цветами. — Чтобы управлять государством, нужны полномочия. Но я не ставлю тебе в вину твою осторожность, Лея. Во времена Империи, во времена, когда правил Вейдер, вашему поколению пришлось пройти через такое, что ваша подозрительность вполне понятна. Наверное, на войне паранойя необходима, чтобы выжить.

— А еще дружба и любовь.

Самоотверженность, с которой Люк бросился спасать Лею со «Звезды Смерти», и невыраженная словами любовь Хана, когда он в последнюю минуту увез ее с Хота, не только помогли выжить самой Лее, но и изменили судьбу всей Галактики.

— Возможно, они даже важнее, чем все остальное.

Улыбка Рэнсольма сделалась задумчиво-грустной.

— А мне казалось, из нас двоих идеалист — я.

Леди Кариса специально рассчитала все так, чтобы прилететь на Хосниан-Прайм в День равноденствия. Она предвкушала, как потрясет всех, неожиданно появившись на празднике. Однако поломка гипердрайва на корабле разрушила ее планы. Она задержалась всего на полдня, но этот срок оказался роковым: одно дело — явиться в блеске славы в разгар празднования и совсем другое — прибыть поздно вечером, когда веселье почти угасло и все расходятся по домам. Усталая и недовольная, она шла по полутемным коридорам сената.

Дроид-астромеханик, тащивший на буксире парящую платформу с ее багажом, вопросительно загудел.

— Разумеется, я хотела бы направиться прямо домой, — огрызнулась леди Кариса. — Но сначала надо доставить одну вещь ко мне в кабинет.