Станислав Лем - Рассказы о пилоте Пирксе. Непобедимый [сборник litres]

Да, это был Анел. Что же еще могло так блестеть там, внизу? Ведь трасса давно отошла от вертикали, и теперь он отклонился в сторону метров на триста от того места, с которого они начали восхождение. Пиркс искал внизу какие-нибудь более приметные ориентиры. Веревка сдавливала грудь, было трудно дышать, кровь стучала в висках. Пиркс пытался запомнить детали: вон тот большой валун – его удастся узнать, хотя сейчас он виден под другим углом. Когда он принял вертикальное положение, его стала бить дрожь. «Придется съезжать», – сказал он себе и как-то совершенно бездумно взялся за костыль, который сразу вылез, словно сидел в масле; он почувствовал себя странно, но спрятал костыль в карман и начал обдумывать, как выбраться отсюда. Это удалось, хотя все сошло не очень гладко: Массена у себя понабивал крючьев, укоротил веревку, и Пиркс попросту пролетел метров восемь вдоль плиты и повис; ниже была другая щель, в нее они уже съезжали попеременно. Когда Массена спросил, почему они возвращаются, он ответил:

– Я его нашел.

– Анела?

– Да. Он упал. Лежит там, внизу.

Обратный путь длился меньше часа. Пиркс, не жалея, оставлял костыли в скале. Это было интересное чувство – знать, что никогда уже не поставит тут ногу ни он, ни кто-то другой, а в этой скале будут торчать кусочки железа, обработанного на Земле, и будут торчать всегда, вечно.

Когда, спустившись вниз, они сделали несколько неуверенных шагов, словно отвыкли от обычной ходьбы, Крулль подбежал к ним и уже издалека крикнул, что нашел брошенные неподалеку реактивные футляры Анела. Робот, вероятно, снял их умышленно, прежде чем пошел на стену, что было явным доказательством его аберрации, – в случае падения только они и могли ему помочь.

Массена, казалось, не обратил ни малейшего внимания на открытие Крулля – он и не думал скрывать, чего стоило ему восхождение: наоборот, он демонстративно уселся на валуне, широко расставил ноги, словно наслаждаясь твердостью грунта, и чересчур усердно вытирал платком лицо, лоб и шею.

Пиркс сказал Круллю, что Анел упал; спустя несколько минут пошли его искать. Поиски длились недолго. Он падал метров с трехсот. Панцирь разлетелся, металлический череп тоже, и монокристаллический мозг распался на маленькие стеклянные осколки, блестевшие на беловатых камнях, словно слюда. К счастью, Крулль не упрекнул их в совершенной бесцельности восхождения. Он только повторял не без удовольствия, что Анел распрограммировался: оставленные футляры – бесспорное доказательство этому. На Массену восхождение повлияло не в лучшую сторону; он даже не пытался возражать, и вообще, казалось, только и ждал момента, когда группу расформируют и они расстанутся окончательно. Поэтому возвращались в молчании, тем более что Пиркс не считал для себя обязательным высказывать мнение о происшествии. Он был убежден, что дело вовсе не в технических неполадках, и то, что произошло, не имело ничего общего с какими-то монокристаллами или мнестронами. Разве он, Пиркс, тоже «распрограммировался», коль ему так сильно хотелось покорить эту стену? Просто Анел походил на своих конструкторов больше, чем им того хотелось. Когда он выполнил задание, у него оставалось еще много времени – он ведь был очень исполнителен и скор. Он не только видел, но и понимал окружающее; он был создан для разрешения трудных задач, то есть для игры, а тут подвернулась игра довольно редкая и с наивысшей ставкой. Пиркс не мог удержаться от улыбки, когда подумал о слепоте Крулля и Массены; сознательно отложенные Анелом реактивные патроны они сочли доказательством – уже совершенно бесспорным, – что робот распрограммировался. Но ведь любой человек поступил бы точно так же, в противном случае предприятие вообще не имело смысла, а оказалось бы лишь разновидностью гимнастики. О нет, технические неполадки тут были ни при чем, и никакие выводы, уравнения, никакие кривые не могли переубедить Пиркса. Его удивляло только одно – что Анел не упал раньше, – ведь он шел один, без навыков, без тренировки, ведь его строили не для того, чтобы он сражался со скалами. Что произошло бы, если б он вернулся? Неизвестно почему, Пиркс был убежден, что они никогда не узнали бы о восхождении. Во всяком случае, от Анела. А в том месте он решился прыгнуть. Что он при этом думал? Наверно, ничего, как и сам Пиркс. Дотронулся ли он до края расщелины? Если да, там должен остаться след, след радиоактивных атомов, которые будут постепенно распадаться, пока не испарятся и не исчезнут.

Пиркс знал, что он никому об этом не скажет. На его месте всякий настойчиво придерживался бы гипотезы о технических неполадках, гипотезы самой простой и самой естественной – она одна не изменяла картину мира.

К стоянке пришли в полдень, торопливо разобрали дом, который исчезал целыми секциями, и наконец на том месте, где он стоял, осталась только утоптанная четырехугольная площадка. Пиркс переносил ящики, сворачивал металлические листы – делал все то, что должен был делать Анел; осознав это, он немного помедлил, прежде чем подать груз протянувшему руки Массене.

– Шеннэн Куин!

– Я, командор.

– Вы являетесь свидетелем по делу, которое слушается в Космическом трибунале под моим председательством. При обращении ко мне следует употреблять слово «председатель», а членов трибунала полагается именовать «судьями». На вопросы членов трибунала вы должны отвечать незамедлительно, а на вопросы обвинения и защиты – только с разрешения трибунала. В своих показаниях вы можете основываться лишь на том, что сами видели и знаете по собственному опыту, а не на том, что слышали от третьих лиц. Вам понятны эти разъяснения?

– Да, председатель.

– Вас зовут Шеннэн Куин?

– Да.

– Однако в команду «Голиафа» вы были включены под другой фамилией?

– Да, председатель. Это было одним из условий договора, который заключили со мной арматоры.

– Вы знали причины, по которым вам дали псевдоним?

– Я знал эти причины, председатель.

– Вы принимали участие в эллиптическом полете «Голиафа» в период с восемнадцатого по тридцатое октября текущего года?

– Да, председатель.

– Какие функции выполняли вы на борту?

– Я был вторым пилотом.

– Расскажите трибуналу, что произошло на борту «Голиафа» во время вышеупомянутого полета, а именно двадцать первого октября. Начните с данных, касающихся местонахождения корабля и поставленных перед вами задач.

– В восемь тридцать по бортовому времени мы пересекли внешний периметр спутников Сатурна на гиперболической скорости и начали торможение, которое продолжалось до одиннадцати. За это время мы сбросили гиперболическую и на удвоенной орбитальной нулевой начали маневр перехода на круговую орбиту, чтобы, находясь на ней, вывести искусственные спутники в плоскость кольца.