Евгений Синтезов - Лох не мамонт

Буквы, строчки, то грусть, то усмешка. Сомнения, злость — первым же делом твёрдо решила оснастить корабль гипердвигателем хотя бы на прыжок, что бы там себе Сёма не думал. Нельзя мне застрять — я это просто знаю, и всё…

Знала. Нельзя застрять где-нибудь, чтоб когда-то найти что-нибудь. Мистика, бред, как программа…

Со зла принялась ломать чужой алгоритм. В пространстве опасно — полезла в штурмовик. Ну, тут не всё однозначно. Кэш скучает, её в абордажную команду даже не позвали, какой из неё абордажир? Она стрелок-оператор всё-таки, без пилота, была.

Но против крейсера вышла точно со зла, сначала не поняла, на что злилась. Вроде бы наперекор программе, но в пространстве уже сообразила, что ненавижу противника. Мне так хотелось каких-то эмоциональных воспоминаний, пожалуйста — холодная ненависть, спокойная решимость уничтожить врага, мгновенный расчёт ситуации — как когда-то, я уверена, что это всё со мной уже было!

А пленные? Вылезли из бронекапсулы после того, как валькирии отключили все системы крейсера, кроме жизнеобеспечения, просто она автономная была. Галистолийцам не захотелось доживать тысячи часов, без связи, в надежде не понятно на что, сдались на милость.

Короткий допрос — выслушивать их угрозы и обещания никто не собирался. И недолгие проводы до выходного шлюза: лопнули огромные миндалевидные глаза, голубоватая кожа взорвалась волдырями, быстро высохшие останки унесло в пространство. Удивлённые взгляды ребят — я, как дура, улыбалась. Мне отчего-то было так хорошо!

Сэм спросил, кто же я? Так самой стало интересно, что даже вспомнила о дисциплине, взялась за журнал. Всё равно ведь никуда не собиралась бежать, пока не разберусь, а раз уж решила задержаться, пришлось выполнять приказы Сэма.

Экспедиция на Нинку, станцию обороны второй планеты, прошла без особых приключений, сказался опыт. Прорыв через системы охраны и тот прошёл штатно рутинно, а дальше оставалось только разбудить станцию — перевести из автономного режима в управляемый. Одна такая станция просто невообразимая мощь, а у нас две!

Вот даже нарисовала что-то по этому поводу в журнале. Треугольник с палочками по бокам и снизу, а сверху кружок, это, наверное, я радуюсь, к палочке даже пририсован флажок. Ладно, рисовать обязательно научусь, что у меня дальше?

Самое интересное, спутники газового гиганта. Поги настоятельно рекомендовала первым посетить покрытый водой шарик размером с Европу Юпитера, даже передала закодированный приветик. На его орбите передали его совсем маленькой научной станции. Та пригласила к стыковке! Сама немногим больше Буханки, никакой обороны не видно, и вот так открыто!

Выходим, проклацали магнитными ботинками до небольшого зальчика, там легко подключились к киберсреде и проросли в палубу. Нас, оказывается, ждали! Вот всё время ждали только нас, хуманов, а мы хуманы, конечно, раз наладили контакт.

Система сообщила, что на дне океана спутника расположены секретные бункеры с биоматериалом, миллионы оплодотворённых яйцеклеток, укрытые от космического излучения толщей вод. Мы можем воспользоваться для путешествия к ним аппаратами в ангаре станции.

Здесь же к нашим услугам аппаратура для безопасной транспортировки и вживления эмбрионов. Нам, вообще, очень советуют организовать это дело от транспортировки и вживления, до рождения и воспитания маленьких аборигенов. Для этого нам передаётся всё оборудование станций и лабораторий, типа, мы бы сами не взяли!

Кляксы на бумаге… так захотелось стать мамой, мы же космонавтки стерильные. Боюсь только, на материнство не останется времени. Вопрос — зачем это нам, если без лирики?

На поверхности убитых планет должны существовать хранители, остатки некогда великого народа. Хранят они банки знаний этой цивилизации, просто поддерживают их в рабочем состоянии заодно с системами жизнеобеспечения. Живут и верят, что однажды с неба спустятся вестники возрождения.

Банки откроются генным кодом тысячи взрослых детей… да не тех детей, что мы получим из инкубаторов, а их уже детей — древние предусмотрели попытки обмана. В течении одного оборота планеты тысяча взрослых должны сдать кровь, и тогда станут доступны все знания древних.

Жители системы явно не исключали возможность такого конца, готовились, надеялись на что-то. Неужели на нас? Что я тут рисовала? Овал с треугольными крылышками, ракету, а в ней треугольник с палочками и кружочком. Так что спросил Сэм перед отлётом?

«Нафига в родном мире Фары могло кому-то понадобиться посылать в вечный полёт без ясного адреса лайнер с ней, в саркофаге, без малейшего намёка на сам этот мир, но с обширнейшими познаниями в чисто прикладных областях техники вообще и особо подробно в технике миров Содружества?» Действительно, нафига? И отчего так хорошо размышлять об этом? Чувствовать себя человеком, оказывается, просто здорово!

Сэм

От Ирпы я такого не ожидал, она же девочка! Очень злая девочка в теле робота. Ох, неспроста перед вылетом легла она на лёгкий апгрейд в лаборатории Макса! После доработки даже мне с гравиимплантами принудить её к чему-нибудь физически без её на то согласия будет очень непросто!

Харуки, вообще, довольно сильные создания, к тому же две пары верхних конечностей, но Грас смог только бестолково лупить ими Ирпу по спине и куда попало, пока она тащила его в кают-компанию, небрежно закинув на плечо. Я шёл следом и рассеянно гордился, типа, есть ещё женщины в наших тарелках.

В кают-компании нас поджидали четыре харука, искин пригласил экипаж на собрание.

— Да ты диктатор, Грас! — насмешливо прокомментировал я их легкомысленные платьица, шитые отчего-то по хуманским откровенным журналам. Харуки смутились, тут как раз Ирпочка озвучила своё решение.

— За преднамеренное убийство хуманов харук Грас будет незамедлительно выброшен в пространство без скафандра.

— Да ты представляешь, что за это с вами сделают? — воскликнул один, другой промямлил. — Куда выброшен? Корабль пристыкован!

— Летим уже, — ответила Ирпа, — никто не хочет полюбоваться звёздами? Ну, как хотите. Искин, трансляция моих действий, Сёмочка, заставь их смотреть, пожалуйста.

Искин вывел на голоэкран визжащего Граса на Ирпочкином плечике. Харуки закрыли морды ладонями верхней пары рук. Я взял ближайшего за конечности, с лёгким хрустом отогнул вниз — вопль резанул по ушам, на него испуганно уставились остальные. Я выразительно ухмыльнулся — ещё что-то неясно?

Один с жалобными всхлипами, трое молча, неотрывно смотрели на экран, где Ирпа со своей истошно воющей ношей вошла в шлюз. Разошлись внешние створки, мелькнул кусок звёздной панорамы, её закрыл вылетающий наружу Грас с вытаращенными глазами, раззявив пасть в беззвучном крике. На этом Ирпа велела трансляцию прекратить.