Игорь Грач - Петля времени [СИ]

Пять шагов от проходной и открылась дверь резко подъехавшего микроавтобуса, с наглухо тонированными стеклами.

Меня, не спрашивая согласия, мягко, но твердо, направили внутрь салона и усадили на сидение так, что резко встать и выпрыгнуть при всем желании не получится. Тем более, что вся уличная команда расселась вокруг. Как только дверь автобуса закрылась, он сорвался с места.

- Это что, похищение?

- Вам все объяснят.

- Я вообще-то на работу шел...

- Там в курсе.

Задавать вопросы, как видно, бесполезно. Это, скорее всего, простые опера, которым дали приказ задержать и доставить, вот они и рвут... пятую точку. А для чего и как, сами не знают.

Минут десять со скрипом и визгом тормозов в поворотах, микроавтобус летел по улицам и вот мы остановились у красивого здания, без всяких вывесок и табличек.

Никогда бы не подумал, что в нашем городе могут быть такие строения. Два этажа, подъезд с колоннами, и роскошный парк вокруг. Чисто выметенные дорожки и старинная чугунная ограда в рост человека, отсекающая, прилегающую к крыльцу, территорию от шумной улицы.

Ну, прямо частный дом олигарха, не особенно желающего светить свои богатства.

Опер Мартонов (или Артов?) пошел вперед, а меня, опять же мягко, но так, что и не посопротивляешься, извлекли из микроавтобуса и направили следом. И направляли так, что сразу стало ясно - у сопровождающих большой опыт в таких делах.

Холл, поворот, несколько шагов по коридору и дверь в кабинет. Меня ввели внутрь.

Это был не кабинет. Кабинетище. Я даже и не мог предположить, что в этих неказистых хоромах может быть такая роскошь.

Стол для совещаний буквой 'Т', как любят все большие начальники, куча телефонов на пристольной тумбе, какие-то шкафы по стенам. Наверняка кабинет начальника этого заведения.

Мне указали на свободный стул около торцевого стола, рядом с руководящим креслом, дождались когда я сяду и сделали шаг назад.

В руководящем кресле сидел представительный мужик лет пятидесяти. Тот кивнул моей охране? конвою? сопровождающим? и когда она вышла, стал смотреть на меня, ничего не говоря. И взгляд был такой... как смотрят на жука, которого насадили на булавку, а теперь думают - в какую коробочку поместить. А приведших меня оперов сменили двое, которые расселись на свои места так, как будто этот кабинет был им очень хорошо знаком.

Мужик за столом, так и не представившись, продолжил смотреть на меня, оценивая и размышляя, что со мной делать? И в его глазах, я читал вопрос, который он не мог решить - убить сразу или достать ножи и начать потихоньку сдирать кожу, чтобы клиент сам вспомнил нужное и начал рассказывать.

Но, с другой стороны... Есть такой психологический момент: начавший разговор, всегда в проигрыше. И вынужден непроизвольно - открыться. А молчащий, может оценить его манеру говорить и выстроить систему защиты. Психологической, конечно.

Вот и посмотрим: кто кого!

А потом мне стало смешно. И я улыбнулся.

Прессуют как матерого уголовника. Ну-ну. Посмотрим, что вы сможете мне, как это там... а, инкриминировать. Вот!

Через минуты три, мужик проговорил:

- Вот значит как. Ну, хорошо...

Снова немного помолчав, заговорил:

- Я начальник отдела дознания ФСБ России, полковник Сердюков, Александр Иванович. Роман Сергеевич, вы доставлены сюда для того, чтобы дать пояснения по вашей работе в институте. И чтобы не терять времени, мне бы хотелось, чтобы вы максимально подробно рассказали нам о своей работе за последние два года. И ответили на возможные вопросы.

Я перевел взгляд на руки следака. Тот крутил ручку, самую обычную шариковую ручку, и ждал ответа.

- Вы, может быть, не в курсе, но специфика моей работы в нашем институте... накладывает на меня некоторые обязательства. И, без разрешения первого отдела, знакомить посторонних (специально уколол этого сноба) с подробностями моей работы, не имею права.

Полковник открыл папку, которая лежала у него на столе, извлек оттуда листок и положил его передо мной.

- Вот официальное согласие Вашего руководства на раскрытие сведений по работам, в которых Вы принимали участие.

Прочитал листок, отпечатанный на бланке нашего института, и обратил внимания на дату. Три дня назад.

Подготовились, значит.

А сам документ был достаточно банален. В нем руководство нашего института давало разрешение на проведения опроса меня по тематике работ нашей лаборатории.

Правда была и хитрая оговорка: в части меня касающейся.

Подпись директора и начальника службы безопасности, в ведении которого и был первый отдел.

- Хорошая бумага, - положил на стол, перед полковником, - Даже на бланке. Только вот я никаких указаний не получал. И этот документ нужен вам и руководству института. А мне будет достаточно указания начальника первого отдела.

Полковник усмехнулся. Повернулся к селектору, нажал кнопку и бросил:

- Пригласите.

Открылась дверь, и вошел институтский начальник первого отдел.

- Николай Матвеевич, вот ваш сотрудник выражает сомнение в подлинности полученного нами от вас документа и хочет лично удостовериться, что ваше руководство дало разрешение на открытие информации.

На меня укоризненно посмотрел вошедший. Я знал его. Это действительно был наш начальник первого отдела.

- Роман! Не валяй дурака. Мы дали согласие на твой опрос. И документ настоящий.

- Угу. А потом, без такой бумажки, вы меня со свету сживете: зачем рассказывал, да зачем показывал. Нет, уж увольте.

Следак посмотрел на меня и спросил:

- Затруднения сняты? Спасибо, Николай Матвеевич.

Солидно. На мой непроизвольный фортель, заранее готовое решение. И думаю, что меня теперь не отпустят. Будут 'доить' до последнего. И могли уже предварительно с кем-то поговорить и кое-что узнать.

- На Вашем опросе будут присутствовать два наших сотрудника.

- Ваше право. Хоть пятьдесят. Но вопросы только по тематике моей работы.

Следак опять ухмыльнулся. Ох, не нравится мне всё это, ох не нравится.

- Это, - указал он на одного из присутствующих (седенького дедка, затрапезной внешности), - профессор Преображенский, Михаил Наумович. Это, - рука показала на моложавого господина, в котором угадывался младший брат полковника (в смысле занимаемой должности), - капитан Ермолаев, Николай Георгиевич. Он будет вести Ваше дело.

О, как! Уже дело шьют!

Классика.

Ну что ж. Придется играть в эти игры.

И вдруг до меня дошло, что было написано в бумаге: раскрытие сведений по работам, в которых я принимал участие. Бумага официальная, а значит и работы, по которым могут опрашивать, тоже должны быть официальные. А всё что делалось в инициативном порядке, никого касаться не должно. По крайней мере, доказать, что я в них участвовал, у них не получится.