Варвара Мадоши - Сэйл-мастер [CИ]

Но самое грандиозное откровение ждало его по поводу Берг: во-первых, Княгиня обошла красноречивым молчанием место ее учебы, хотя флотская традиция предписывала оное сообщать; во-вторых, казначей оказалась лишенцем — инвалидом, лишенным магических способностей! И вот это было совсем удивительно, тем более, что ее стаж в эфире составил удивительную в этом свете цифру в тридцать лет, а список рейсов впечатлял, даже при том, что Княгиня упомянула не все.

Окончив, Княгиня зорко оглядела их.

— Если кто-то недоволен составом экипажа, просьба сказать здесь и сейчас или забыть о своих претензиях до конца рейса.

Сашка с трудом подавил недостойное желание нервно засмеяться — несмотря на свое удивление безмагичностью Берг и оборотневой природой Бэлы.

Для того и проводится последнее представление экипажа перед отлетом, чтобы если кто вдруг обнаружит, что с ним на корабле случайно затесался член клана его кровных врагов или представитель враждебной конфессии, — ну или просто тот же оборотень, например, — мог бы сказать об этом капитану и уволиться, не доводя до бунта в открытом эфире. А то бывали прецеденты.

Сашка тщательно проинспектировал себя. Сможет ли он смириться с оборотнем (неопытным оборотнем!) в качестве пилота?.. Казначей-лишенец — это еще черт бы с ним. Вон Сандра сидит, даже губу не кусает, как будто все знала заранее. И Княгиня… Тридцать восемь лет в эфире, десять лет капитаном — не дура же она!

...И в любом случае, это ничего не меняет. Во всем Пирс-Ардене нет ни одного другого корабля, который согласился бы взять Сашку на борт.

А все-таки он влип. Экипаж под командованием капитана — бывшей каперши или даже прямо пиратки, с оборотнем в качестве пилота и казначеем-лишенцем…

Ладно, кто хочет жить долго и без сюрпризов — тот идет в монастырь, а не в эфирный флот.

***

Белка приложил ладонь к сканеру на приборной панели и сосредоточилась на том, чтобы не отдернуть руку: ощущения не самые приятные. Как будто кто-то гладит тонким перышком — по вискам, скулам, задевает ресницы, спускается ниже... Тяжелое испытание для оборотня, который привык охранять свою территорию.

Но у Белки никакой территории давно уже нет.

Процедура полной аутентификации для пилота — дело серьезное: нужно показать духу корабля кто здесь хозяин. Бэле рассказывали (да она и сама видела), что среди пилотов попадаются и нервные люди, даже откровенные истерики, однако стоит им начать заниматься своим делом — и человека словно подменяют. Ведь пилотирование — это не только цеплять на голову «терновый венец» и следить за приборами во время маневров. В ход идет любая эмоция: радость — ускорение, спокойствие — движение, злоба и ярость — защита и нападение, любопытство — вход в эфир, а испуг... испуг нужен, что бы из эфира выйти.

Можешь так управлять собой, лисица?..

Любой клан — это стадо или стая. Барсук, увидев волка, должен испугаться и уступить; тигр — главный охотник в своих угодьях; в волчьих семьях почтение прежде всего. Инстинктивные поведенческие реакции завязаны на инстинктивные эмоции. Именно это делает оборотней оборотнями, а вовсе не возможность смены облика. В конце концов, есть ведь и те, кто по тем или иным причинам утратил возможность оборота, это беда, но не позор.

Если ты получаешь власть над эмоциями — ты получаешь власть над самой сутью, над тем, что позволяет тебе подчиняться правилам и подчинять. Поэтому ни один родитель-оборотень ни за что не отпустит учиться на пилота добром.

Перышко пощекотало пятки и замерло, а у Белки закружилась голова: вот она сидит в пилотажном кресле, и она же лежит на плотно-удобных подушках многочисленных опор, удерживающих стремительный корпус, похожий на половинку наконечника стрелы. Именно так, как она любит — килем вниз, палуба горизонтально. Конечно, на воде лежать приятнее, но и так неплохо — днище проветривается, тело нагревается на солнце.

Приступ слияния с кораблем проходил (так ярко обычно бывает только в первый момент), ощущения смазывались. Зато ожила приборная панель и консоль: лениво покачиваются заговоренные веревочки лага, готовые по первому движению связаться в замысловатую косицу, тлеют огни носового орудийного поста, перекатывается игла-навигатор по чашке. На толстом прозрачном хрустале ходовых иллюминаторов зажглась проекция корабля, один за другим вспыхивали ответы от датчиков: кормовой люк закрыт, грузовой люк закрыт, закрепление груза в трюме — первый отсек — норма, второй отсек — норма...

Пилот рассеянно следила за ответами контрольной системы — все это она уже знала и так благодаря слиянию. Но на духа надейся, а сам не плошай.

Состояние марсовых генераторов — норма. Вся проекция залита зеленым, ни одного желтого или красного пятнышка. Белка повела рукой — и на топе зажглось яркое красное пламя, форштевень озарило призрачно-белое, отлично видимое в предрассветных сумерках сияние ходового огня.

«Мы пойдем домой», — подумала Бэла, и корабль тут же подобрался, готовясь по наколотой тропинке-ориентиру броситься к далекой светлой точке — какому-то там портовому городу халифата Аль-Карим (Бэла забыла название). Там теперь его дом до конца полета, и туда он будет стремиться, бежать легким лисьим шагом, пригибаясь и пытаясь слиться с прихотливыми складками пространства, не оставить лишних следов. Корабль всегда движется так, как его пилот.

— Капитан! Все системы в норме!

— Благодарю вас, пилот. Двухчасовая готовность подтверждена!

***

Двухчасовой пре-старт — самая нудная часть полета для штурмана: аврал для него начинается непосредственно перед стартом. Маршрут уже давно выверен, согласован с капитаном, нанесен на чашку и стал частью полетного плана, под который сконфигурированы двигатели, запасены припасы и все остальное. В кают-компанию пойти? Да нет там никого: капитан и пилот на мостике, Сандра в двигательном отсеке, Берг в трюме делает инвентаризацию: после герметизации люков уж точно ничего измениться не может.

На самом деле вопрос с бездействием решался просто: поскольку всю ночь Сашка провел, выверяя составленный еще его предшественником план полета, ему больше всего хотелось только спать. Но почему-то не спалось — молодым человеком владело нервное возбуждение, как всегда незадолго до отлета.

Ничего: Сашке не первый раз приходилось поднимать корабль после бессонной ночи. Благо, в большинстве портов всегда есть, с кем эту ночь провести.

Штурман огляделся: каюта как каюта, маленькая, тесная. Жесткая дощатая банка — постель, стул и рундук в одном; откидной стол, дверцы стенного шкафа, над кроватью — стандартные крюки под холодное оружие. Иллюминаторов нет, украшений нет, только футляр с альтом сиротливо стоит в углу.