Баррингтон Бейли - Звездный вирус [сборник]

Теперь наступил момент истины.

На мостике флагмана приборы и мониторы управления щелкали и гудели в напряженной тишине.

— Мы могли бы увеличить скорость еще на восемь процентов, — спокойно говорил Джандрак Сетту и Кракно, которые были на мостике рядом с ним. — Но это опасный уровень. Мы рискуем попортить трубы, и часть кораблей неизбежно отстанет.

Пятно все же следовало за ними. И как только оно оказалось вне периметра галактики, его скорость невероятно увеличилась.

Кракно потел.

— Уберите ограничители, — рыкнул Сетт, — нам конец в любом случае.

Джандрак кивнул и по командной панели передал приказ всему флоту. Металл корабля слабо бренчал, когда скользящий привод вибрировал на пределе своих возможностей.

Это не делало погоды. Пятно постоянно, минута за минутой, сокращало разрыв.

— Что же, — сказал Джандрак, поворачиваясь к остальным и стараясь утихомирить стук сердца, — вот мы и попались.

Что-то на одном из экранов привлекло его внимание. До сих пор он скрывал от остального флота новости об их плачевном положении, но факты каким-то образом просочились, или же они обо всем догадались сами. Флот в панике отклонялся от основного курса, разбегаясь в окружающем космосе. Но как только они уходили с линии искажения пространства, их скользящие машины становились медлительными и неуклюжими; у них не было возможности уйти вовремя. Находящиеся на мостике уже могли ощущать электрическое покалывание. Они пораженно переглядывались между собой. «Я находился в ловушке с самого начала… Слишком много могущественных игроков в игре… Дело шло к этому давно…»

Эти мысли шли из мозга Джандрака сами по себе.

— Мне жаль, Кастор, — сказал он, — мы теперь уже не построим общество, в котором люди будут равны.

— И власть будет принадлежать индивидууму, — поправил его Кракно. Он криво улыбнулся, борясь со своим страхом. — Я никогда по-настоящему и не верил, что такое общество возможно. Человек создан по-другому.

Джандрак подумал: «Я должен пойти повидаться с Ронданой, пока…»

Последнее, что он услышал, был вопль Кракно.

Казалось, будто воздух вырывается из комнаты в пустоту. Казалось, это был раскат грома, за которым последовали тишина и мрак.

Эти голоса в пустоте:

ПРИДИ, ПРИДИ, ПРИДИ,

ПРИДИ, ПРИДИ…

НЕТ, НЕТ, НЕТ,

НЕТ, НЕТ, НЕТ…

ОТДЕЛЯЙ, ОТДЕЛЯЙ, ОТДЕЛЯЙ,

ОТДЕЛЯЙ, ОТДЕЛЯЙ, ОТДЕЛЯЙ,

ОТДЕЛЯЙ, ОТДЕЛЯЙ…

Взрывы в психике.

Отделение тела от мышления.

Похищение души.

Какофония псевдоэнергий, стучащих в полмиллиона гибнущих нервных систем в форме призрачных визгов и стонов; чужеродные звуки, которые невозможно описать, приносящиеся с бесконечных расстояний, мятущиеся облака неустойчивых частиц, которые появлялись и выпадали из существования согласно своим собственным мистическим законам.

Полмиллиона душ флота мигрантов осознавали все это так, как только умирающий человек может осознавать пролетающие воспоминания прошлого. За секунды, которые казались столетиями, невыносимое давление разбухло до кульминационной точки, и их агония подошла к концу наподобие падающего занавеса.

Забытье.

Это была смерть.

Это была жизнь.

Это была жизнь. И все же это была смерть.

Это была тайна, неподвластная мысли.

Джандрак сидел на траве, глядя, как радужные рыбы прыгают в реке. Время от времени он поглядывал на луга, леса и ручьи или смотрел в небо.

Крик позади заставил его обернуться, и он увидел, как Рондана Криль и Грэйм Либер идут через вершину холма. Он встал, ответив на восторженную ухмылку Ронданы такой же, собственной.

— Так вот ты где, наконец! — заметила она. — Мы слышали, что ты живешь где-то здесь.

— Я искал тебя, — извиняющимся тоном сказал он, — но не мог найти. Это все такое большое…

— Ты должен был продолжать стараться, — выговорил ему Либер. — Мы все появились в пределах вполне определенной области и в разумной дистанции друг от друга. Похоже, это одна из характерных черт способа, которым Пятно питается.

Джандрак указал на коттедж, который он построил выше по склону:

— Заходите.

У двери коттеджа Либер задержался, оглядывая невероятный мир вокруг. Там было небо. Была земля, и холмистые луга, и извилистые реки, деревья и кустарники. Но там не было горизонта. Вдали местность, казалось, схлопывалась сама на себя, и ничего определенного невозможно было разобрать.

Он вошел вслед за Джандраком и Ронданой. Джандрак выставил на деревянный стол вазу с фруктами и достал несколько чашек и кувшин с жидкостью с резким вкусом.

— Мне потребовалось немало времени, чтобы сделать все эти вещи, — сказал Джандрак. Он сел и хлопнул чашкой о стол. — Вы мне объясните, — обратился он к Либеру. — Мы должны быть мертвы. Мы и являемся мертвыми. И тем не менее мы живы. У нас есть тела, мы живем в вещественном материальном мире — или, во всяком случае, он похож во многих отношениях на старый материальный мир, и я знаю, что мы внутри Пятна, и что Пятно — это совсем пустое пространство.

Либер вздохнул, перебирая фрукты.

— Странно, что мы всегда думали о Пятне как о чем-то зловещем и страшном. Истина в том, что это сама жизнь, чистая ментальность; рудиментарная и едва ощущающаяся сама по себе, но являющаяся вместилищем для любой другой ментальности, которую она встречает. Вот так она и поддерживает себя — поглощая другую жизнь в себя целиком нетронутой.

— Но твердость. Все кажется таким реальным.

— Назовите это иллюзией, если вам нравится. Когда Пятно поглощает существ, для них возникает подходящая окружающая среда. И все же это может быть совсем не иллюзией, в точном смысле слова. Это верно, если наблюдать Пятно научным способом, то это только таинственная цепочка энергетических процессов, занимающая большую площадь в основном пустого пространства. Но Пятно — это больше, чем показали наши наблюдения; оно обладает собственными ментальными измерениями. Мы населяем эти измерения, и мир, в котором мы живем, это, так сказать, «ментальная материя». Но если вы настаиваете на том, что она иллюзорна, что ее не существует, то по тому же признаку вам пришлось бы признать, что мир, откуда мы пришли, тоже иллюзорен.

«В некоторых отношениях, — напомнил самому себе Джандрак, — законы материи, движения и расстояния в этом новом мире не совсем такие, какими они были в старом мире. Усилием воли — хотя и чрезмерно энергичным для того, чтобы этим можно было заниматься ради удовлетворения каприза — было даже невозможно создавать новую материю».

Он потягивал свой традиционный слабоалкогольный напиток:

— Пятно имеет примерно световой год в поперечнике, — заметил он. — Это очень большой мир.

— Он еще больше. Мы не в обычных пространственных протяженностях. Пятно создает ментальное пространство любого размера по мере того, как оно ему требуется. Потенциально оно такое же большое, как и вся физическая вселенная.