Валентина Журавлева - Капитан звездолета

Так вот в чем было дело! Вот зачем надо было разжать его руки! Вот зачем они, надрываясь, похищали это мертвое тело! Чтобы «белый карлик» не достался немцам…

Бэдбюри вспомнил странный разговор о кремации, который происходил утром в доме Истера: «Этого нельзя допустить! Не то город взлетит на воздух…» Теперь все разъяснилось! Однако какое отношение ко всему этому имели звезды? И что, собственно, представлял собой этот чудовищно тяжелый «белый карлик»? Бэдбюри хорошо запомнил, но плохо понял ученую фразу Крейбеля: «Мы получали сверхмощные потоки протонов и уплотняли их с помощью новой силы, не подвластной еще ни одному другому физику в мире. Я имею в виду внутриядерные силы сцепления…»

Крейбель уверял, что все это «очень просто». Но англичанин был на этот счет другого мнения. И, пристально вглядываясь в далекие холмы, синевшие на горизонте, он думал о том, что ему, пожалуй, и в самом деле придется скоро последовать ироническому совету Крейбеля и засесть за изучение точных наук.

— Видите ли, Бэдбюри, — сказал ученый, когда под ними замелькали заводы и шахты Рурского бассейна, — вы, конечно, никогда не предполагали, что Иосиф Крейбель — романтик. Но у каждого из нас бывают критические минуты, когда мы преображаемся и на момент становимся совершенно другими людьми. Могу привести яркий пример — смерть Эдуарда Истера. Это был величайший скептик и сухарь, какой когда-либо существовал в мире. Но он умер, как романтик, как настоящий герой. У него в квартире стоял наш первый аппарат для изготовления «БК», первая несовершенная конструкция, работавшая на токе высокого напряжения, — впоследствии мы от нее отказались. Когда убийцы проникли к нему, он, очевидно, испугался, что они завладеют этим аппаратом и двумя шариками «БК», которые он хранил у себя. И он предпочел убить себя, чем отдать их фашистам… По-видимому, он первым делом схватил вещество, зажал его в кулаках, а потом грудью бросился на включенный аппарат. Он уничтожил его током высокого напряжения, устроив короткое замыкание через свое собственное тело. Напишите об этом, Бэдбюри, — может быть, вы хоть немного разбередите совесть трусов…

Бэдбюри слушал, съежившись, и молчал. Было зверски холодно, и он совершенно окоченел. Досада охватывала его, когда он вспоминал о том, что они могли бы уже сидеть сейчас где-нибудь в кафе, в тепле и безопасности. Но все же он был доволен и испытывал глубокое профессиональное удовлетворение.

Нет, не зря гитлеровские танки и грузовики мчались от границы до П. со скоростью пожарной машины. Очевидно, фашистские главари решили, что после покушения на Истера Крейбель вздумает бежать, и тогда добыча окончательно ускользнет из их рук. Бэдбюри вспомнил мотоциклиста из гестапо, пытавшегося задержать Крейбеля перед самым отлетом. Несомненно, он ворвался в П. вместе с авангардом оккупационных войск. Вся эта колонна пронеслась через весь город, не останавливаясь, прямо на завод, а оттуда на аэродром за Крейбелем. У них были основания торопиться.

Что последует дальше? Ясно, что история «белого карлика» только еще начиналась. «Кто знает? — размышлял Бэдбюри. — Может быть, мир станет свидетелем любопытнейших событий, если патриот Крейбель попытается использовать свое могущественное оружие против поработителей его родины?»

…Истекал третий час их воздушного путешествия. Самолет вышел, наконец, к морю. Впереди смутно темнела береговая линия Ютландского полуострова.

— Бензин на исходе, — озабоченно сказал Крейбель. — Надо дотянуть, дотянуть во что бы то ни стало: не падать же нам в воду в десяти километрах от берега!..

— Вы дотянете, Крейбель, теперь нам нечего беспокоиться, — сказал Бэдбюри.

Странный стук неожиданно заставил их замолчать. По металлическим бокам кабины снаружи защелкал частый град. Крейбель и Бэдбюри переглянулись, пораженные одной и той же догадкой: неужели их все-таки настигли?

Над морем в боевом строю шла тройка быстроходных германских истребителей. На этот раз фашисты не делали никаких предупреждений, не угрожали, — они просто расстреливали беглецов из двенадцати пулеметов.

— Черт побери! — сказал Крейбель. — Признаюсь, у меня сейчас совсем нет настроения драться: у нас осталось бензина на пятнадцать минут. Но делать нечего! Опустите, Бэдбюри, стекло!

Он повернул самолет и с бешеной скоростью повел его прямо на врагов. Но те не приняли этой лобовой атаки. Они ускользали в стороны и, проделывая головокружительные эволюции, все норовили зайти Крейбелю в тыл. Пули продолжали колотить по фюзеляжу, по плоскостям и в двух местах пробили стекла кабины.

— Дело дрянь! — ворчал Крейбель, работая ручкой и педалями. — К сожалению, я не тренирован для высшего пилотажа… И у меня не сверхскоростной истребитель, развивающий шестьсот километров в час… Вот что, Бэдбюри: выбрасывайтесь-ка — и поскорей! Подберут! Если я не сумею уйти от них, я выпрыгну вслед за вами.

Бэдбюри колебался.

— Прыгайте, прыгайте! — закричал Крейбель и с силой пожал ему руку.

Через секунду Бэдбюри уже висел в воздухе под куполом парашюта и медленно опускался к воде. Он не думал о страшной опасности, которой подвергался сам, а с волнением и страхом наблюдал за Крейбелем. Мотор самолета скоро замолк, и он стал планировать по пологой линии, преследуемый истребителями. Очевидно, в баках иссяк бензин.

Вдруг под самолетом мелькнула темная фигура. Через мгновение над ней раскрылся упругий белый зонт, но еще через мгновение шелк сморщился и обвис на прыгающих по ветру стропах…

— Оборвался! — со стоном вскричал Бэдбюри. — Проклятие. Он забыл отстегнуть «белого карлика». Темная фигура молнией пронеслась в воздухе и со страшной силой врезалась в волны. И почти в тот же момент над головой Бэдбюри раздался оглушительный грохот: самолет Крейбеля вспыхнул и разломался на тысячи кусков.

Бэдбюри плохо помнит, что произошло потом. Он тонул и был уже без сознания, когда его подобрал немецкий катер береговой охраны. Очнулся он в Берлине, в тюрьме, откуда его некоторое время спустя препроводили в концентрационный лагерь. Он пробыл там три месяца, три страшных месяца, которые больше научили его сочувствовать чужим страданиям и ненавидеть, чем все сорок лет предыдущей жизни.

Чудом удалось ему выбраться из неволи и добраться на родину.

Редакция английской газеты сочла нужным дать к статье Бэдбюри небольшое примечание. Автор его — кембриджский физик, сравнил Иосифа Крейбеля с Резерфордом. Разумеется, в этом примечании не было и не могло быть ничего, кроме некоторых элементарных разъяснений и неопределенных догадок, но для читателя, мало знакомого с новейшей физикой, оно, возможно, представит известный интерес. Приводим его поэтому целиком.