Олег Мартынов - Тот еще космонавт! [litres]

Как-то после второй смены просит: мол, Василий Игнатьевич, останься, пожалуйста, в ночь. Покумекаем, прикинем, что к чему. А мне какая разница, только рад. Утром мы этот злосчастный движок запустили. Много чего переделали, вплоть до изменения системы впрыска. Директор, хоть и седой как лунь, целовал нас взасос, премию выписал, телевизор на нее с мамкой купили цветной, дефицит раньше был. Так что, сынок, не дрейфь, ошибаются даже боги, если за горшки берутся!

По телевизору, премиальному, в это время показывали местные новости, за разговором особо на него не обращали внимания, лопочет и ладно, но потом, почти в самом конце передачи, пошел сюжет об аэроклубе. Как таковой, в те времена рекламы не существовало, но тут приглашали учащихся, только школьников, перешедших в девятый класс. «Во, Колька, смотри, чем тебе не альтернатива? Давай завтра же сходи, авось примут, и нормальный у тебя рот, не бзди!» Так я и сделал и, к моему немалому удивлению, полностью прошел врачебно-летную комиссию. Потом было военное училище летчиков, за хорошую учебу после окончания оставили инструктором. С семьей как-то не сложилось, жена подала на развод, детей забрала с собой, оставив кошку Мурку. Одиночество придавило бетонной стеной, тут еще и аварийная ситуация в полете, отстранили до завершения расследования от неба. Решил на все плюнуть и уйти в монастырь.

Брат Никодим набожно перекрестился, Саня машинально – тоже, а Рифат только руку поднял, но вовремя одумался – он же мусульманин.

– В монастыре, – продолжил рассказ командир, – жизнь замечательная. Молимся, работаем, опять молимся, душа давно этого требовала, ощущал ясно, когда еще летал, только сообразить не мог, как и откуда такое состояние. Позже, в церкви, постепенно встало все на свои места. Иеромонах, иерей – священнический сан, только первый служит и живет в монастыре, другой – в миру. Отличительной чертой их принадлежности к сану является большой крест, носимый на груди. Кстати, Саня, по цвету креста можно определить опытность священника и заслуги перед церковью, понял?

Саня согласно кивнул, история брата Никодима впечатляла.

– Ну ладно, пойду к себе. – Командир засобирался. – Что там Женька поделывает? Будем готовить его вторым пилотом.

– А мы что будем делать, какая у нас будет профессия и задача?

– Саня на бортинженера будет готовиться, Рифат – вторым бортинженером и главным по ядерной энергетической установке, капитан электронов и протонов, царь альфа-, бета- и гамма-излучения, так сказать, самая ответственная должность. Медицина тоже будет на нем.

– Никодим, расскажи хоть немного, какой план, есть ли он вообще, к чему готовиться?

– План готов, продуман до мелочей. Если коротко, то летим до Марса, затем осуществляем высадку на поверхность, находим ваших старых друзей, подкладываем им под подушку гостинец и галопом рвем домой. Все просто.

– Подожди, Никодим, а все-таки почему тебя из монастыря сюда направили? Не стыкуется у меня никак религия и покорение другой планеты. То, что ты в прошлом военный летчик, это понятно, а монастырь-то при чем? – Саня не унимался, пытаясь докопаться до истины.

– Сложно, ребята, это объяснить с наскока. Если не вдаваться в теологию, богословие, где, откровенно говоря, я не силен, то выразить можно одним словом – «послушание», а если двумя, то «монастырское послушание». Подробности у Взмылина выпытывайте, он же профессор, должен дать исчерпывающий ответ. Иконки бы сюда. Попросим. А тебе, Рифат, если нужно что-то по твоей религии, говори, не стесняйся – достану. Ну все, отдыхайте, переваривайте. Если вопросы возникли, в любое время дня и ночи приходите и спрашивайте, постараюсь ответить, их теперь нужно задавать постоянно, это нормально! Ненормально, когда они отсутствуют. – С этими словами брат Никодим отправился к себе.

– Попали же мы, Рифат, и там, – показал Саня на потолок глазами, – и тут, – таинственно указал на пол. – И где Женьку черти носят, поди, попался?

Установившуюся в комнате тишину прервал пронзительный звонок телефона. Рифат настороженно приблизился к аппарату, не решаясь сразу поднять трубку:

– Ленин на проводе. Он в туалет ушел, можно немного у нас побудет? Хорошо, договорились.

– Саня, Никодим ждет Женьку, но не торопит. Может, и пронесет.

Дверь открылась без стука, и в комнату ввалился изрядно замерзший Женька. Демисезонная летная куртка, входящая в повседневную экипировку космонавтов, при своей легкости, простоте и удобстве была плохо приспособлена для постоянного нахождения на морозе, однако обладала одним замечательным качеством. Глубокие, закрывающиеся на замок внутренние полости карманов идеально подходили для транспортировки груза весом в полкило.

– Ну что, барыги! – На столе, как по мановению волшебной палочки, оказалась бутылка водки и пачка дорогих сигарет.

– Ты как это достал? – Рифат не верил собственным глазам. – Как проскользнул?

– Учитесь, сынки. Саня, слышь, Кононов просил, передашь ему, ага?

Рифат, переминаясь с ноги на ногу, положил руку на плечо Женьки и невозмутимо заявил:

– Никому ничего не говорим. Это я тебе звонил, – и голосом Кононова добавил: – Тест сдан на пять, возьмите пирожок с мясом в тумбочке.

– Ты серьезно? Какие же вы мудаки! – С досады Женька сбросил с плеча руку Рифата. – И я, как дурак, повелся.

– Да ладно тебе! – Саня спрятал бутылку под подушку, сигареты незаметным движением переложил в карман комбеза. – Отметим сегодня после ужина, Никодиму скажем аль нет?

– Нужно пригласить, а то как-то не по-людски получится. – Сняв куртку, Женька налил в стакан воды.

– Ты лучше расскажи, как провернул это дело? – Рифат в ожидании уселся на стул.

– Сейчас как дам по лысой тупой башке! Зла не хватает. Короче, после звонка этого пошел я на выход. Размышляю, как выйти, смотрю, Взмылин чапает, и быстрехонько так, прикиньте, в наушниках. Я – за ним, поначалу держался подальше, а перед охранником приблизился вплотную, чуть его с ног не сшиб, а он молниеносно показал пропуск и понесся почти бегом. Чего уж там он такого слушал динамичного? Вахтер на меня даже не взглянул, так со Взмылиным я и вышел. Сразу в кусты юркнул, потом прокрался под окнами к углу здания. Профессор улепетывал, как страус, а я свалил в противоположную сторону. Полдела выйти, осталось быстро найти магазин. Иду себе, никого не трогаю, вижу, бабулька тащит за собой здоровенную сумку. Нужно помочь. Подумал, что провалю задание, Кононов простит, а бабка может и надорваться, а на улице никого, как будто городок вымер. Подхожу к ней, здороваюсь, предлагаю свою помощь, а она, как увидела меня, заулыбалась, довольная такая. Спрашивает, откуда соколик, лететь скоро? Врать ей не стал. Летим, говорю, на Марс – скоро. Посерьезнела, уважительно так спросила: а Кононов-то летит? Нет, он начальник, тренирует нас здесь, на Земле остается в этот раз, руководить будет.