Олег Мартынов - Тот еще космонавт! [litres]

– Женька, подойди!

Двигатель телеги запел фальцетом, сбрасывая с себя нагрузку, затем внезапно осип и, переходя на доверительный шепот, успокоился. К Сане подошел запыхавшийся Женька, ощупывая крепления фиксирующих ремней лежака.

– Заговорил, молодцом, Саня! Как ты?

– Жить можно. Где находимся, куда меня везешь?

– Удивишься, наверное, но мы до сих пор на Марсе. – Женька не скрывал своей радости. – Ты много не говори, вредно. Еще день-два – и приедем к модулю, там быстро поставим тебя на ноги. Он хоть и разрушен, но герметичность сохранена, и система жизнеобеспечения работает нормально.

Сане с трудом давались слова, он не узнавал своего голоса, связки не слушались, пересохшие губы почти не размыкались.

– Что с модулем, почему разрушен? Как ты меня нашел?

– Поклевали его родственнички Орна, вы же когда уехали, в ту ночь, так там тарелки разные летать начали. И круглые, и треугольные, и сигарообразные, сейчас-то понимаю, подвозили этих тварей. Я в напряге, задраился полностью и провел всю ночь в верхнем отсеке, а солнце как взошло, меня сразу же и сморило в сон. Хорошо, что Никодим выставил «Периметр» на крупные объекты. В общем, он меня и разбудил. Я протер глаза, глянул в прицел и обомлел: стеной идут, не стесняясь и никого не боясь, как дома. В руках у кого что, кто камни прет на себе, кто бревно волочет, кстати, раз есть дубины, то где-то растут деревья, увидишь сам, когда приедем, а некоторые и с железяками шли, много интересного тебя ждет.

– Знаю, у них в лабиринте и деревья растут, и руду добывают.

– Ого, что за жилье Минотавра?

– Потом расскажу. Что дальше-то?

– Значит, вышагивают так, ко мне приближаются, окружили, гады. Думаю, не выбраться отсюда живым, пропал Женька. Ни с Землей связи нет, ни с вами.

– Давай без героических подробностей.

– Ладно, самый смелый у них вырвался вперед, пригнулся, думает, не замечаю его, а он чуть ли не на карачки упал, крадется. Дебилы дебилами, а понимают, что пушка будет. Короче, подошел ближе и как прыгнет! Прямо своей громадной одноглазой башкой об мой выпущенный снаряд. Вдребезги, ну, башка его, понял? Дальше я, как в компьютерной игре-стрелялке, начал палить. Ух и жарко же было! Одних валишь, за ними другие идут. За холмом, видать, перегруппируются и по новой лезут. Палец устал у меня на гашетку жать, все истратил, расстрелял весь боекомплект, увидишь около модуля горы гильз и трупы циклопов. Красотища, был бы художником, обязательно зарисовал это грандиозное побоище и непременно запечатлел себя в окровавленном скафандре, одной ногой опирающегося на груду из поверженных врагов.

– Женька, давай по делу. С модулем-то что?

– Не нравится такая поза? Думаешь, забанят в Фейсбуке? Потрепали модуль немного. Колпак, локаторы снесли, пушку изогнули, так патронов же нет все равно, двигатель с одной стойкой сломали. Невьянская падающая башня – наш модуль теперь. Стоит, сверкает рваными боками, народ радует. В смысле, радовал. Последнего я из ружьишка подстрелил, пришлось выйти, а то бушевал люто, все бы разнес к чертям собачьим. В спину всю обойму ему всадил, не хотел никак от локатора оторваться маньяк. Вот так и закончилась битва. Следующей ночью улетели тарелки, так же покружили и убрались восвояси. Даже пальнул им вслед пару раз, чтобы знали: мимо Женьки и мышь марсианская не проскочит.

– Ружье с собой?

– Конечно, ты на нем лежишь, если что, с ним теперь не расстаюсь, вместо бабы он у меня, как у казака конь!

– Сам ты конь! Значит, модуль накрылся? Взлететь не сможем?

– Да ты что, Саня, какой взлет, смеешься? Забудь, протянем месячишко, а там будем думать, как прикончить по-божески друг друга. Сам увидишь, жить в нем еще можно, но летать уж никак. Куча железа, был бы здесь пункт приема металлолома, нас бы наградили почетными грамотами за первое место.

– Нашел меня как?

– Это посложнее оказалось, не чудищ мочить. Когда рвануло, я понял, что «Краба» привели в действие. Ждал два дня, вызывал вас по рации, тишина, а в какой-то момент твой маяк засветился и пропал, уже после взрыва. Раз маякнуло, подумал, где-то рядом находишься. Ну и собрался, пошел искать, в модуле все равно больше делать нечего. Снарядил «Малышка», да в путь-дорогу и отправился. Помирать в корабле или в пустыне – большой разницы не видел. По мере приближения сигнал становился устойчивее, так и отыскал тебя. Почти целые марсианские сутки отгребал. Скорее всего, у тебя позвоночник сломан, жалко, Рифата нет, он бы разобрался.

– А маяк Никодима? Не было сигнала?

– Не было. Хочешь – проверь запись, я все просматривал. Точно не было. – Женька вытащил из-под Сани переносной пеленгатор. – Поехали отсюда, дозиметр зашкаливает, слышь, как стрекочет. Никодим не выжил, так думаю, в эпицентре никто бы не смог выжить.

– Поехали, балагур, только не вытряси из меня душу.

Зрелище марсианского побоища, развернувшееся перед друзьями, поражало своей масштабностью и жестокостью. На многие десятки метров вокруг лежали в неестественных позах закоченелые туши гигантов, со следами страшных ранений. Вспухшие брюхи трупов, посмертные маски ужаса и страдания, застывшие на огромных лицах, оторванные конечности, высохшие ручьи крови… Накренившийся модуль, с вырванным, смотрящим в сторону двигателем, обломанной посадочной стойкой, дополнял жалкую сюрреалистичную картину неравного боя. Осторожно ступая между луж разлившегося топлива, Женька, тяжело дыша, из последних сил приложил руку к электронному замку люка.

– Потерпи, Саня, еще чуть-чуть, скоро будем дома.

Прислонив друга к разложенной механической лестнице, он грузно забрался в шлюзовой отсек, отыскивая пульт управления грузовым лифтом. Вскоре оба оказались внутри модуля.

– Снимем сейчас скафандры и заварим чайку. – Женька с перерывами освобождался из опостылевшей одежды космонавтов. – Саня, ты не чувствуешь совсем рук и ног?

– Ощущаю, но как-то странно. Знаю, что они на месте, что это мои руки и ноги, а пошевелить не могу, будто где-то в мозгу неправильно подается к ним ток, блокируется.

– Говорить-то ведь можешь, осмысленно причем. На рот сигнал проходит, а на руки нет? Странно и вправду. Так, давай, аккуратно тебя переверну, будем снимать скафандр. А боль есть, в спине там, в шее?

– Нет, смелее ворочай. На всякий случай приготовь обезболивающий укол, кто его знает.

– Сейчас. – Женька, в насквозь промокшей от пота футболке, вскрыл аварийную медицинскую аптечку модуля, срезав пломбу внушительных размеров тесаком, лежащим на пульте управления. – Может, сразу вколем?

– Не надо пока, тащи так. – Саня приготовился к худшему варианту развития событий.

– Как скажешь! При переломах нельзя изменять положения пострадавших.