Алексей Гравицкий - Земля – Паладос [litres]

Техномаг чертыхнулся и зло сплюнул.

– А вот на пол плевать не надо, – донесся из глубин мрачной камеры вкрадчивый голос.

С дальних нар на пол спрыгнул щуплый мужичок в тюремной робе. На техномага посмотрел с любопытством. Васис разглядывал сокамерника спокойно. Так же спокойно спросил:

– Чего уставился? Нравлюсь?

– Не-а, – хихикнул мужичонка. – Я как-то больше женщин люблю. Потому ни в одной тюрьме дольше месяца не задерживаюсь. Просто не каждый день встретишь техномага в камере. Смешнее в этом заведении выглядит только священник Церкви Света.

– С чего ты взял, что я техномаг? Почему не дольше месяца? Тебя что, постоянно сажают?

Мужичок хищно оскалился, изображая подобие улыбки, нырнул в дальний угол камеры и снова вскарабкался на нары. Васис последовал за ним. Запах здесь стоял кисловато-затхлый. От него хотелось вывернуться наизнанку или хотя бы возвратиться к двери, где было хоть какое-то движение воздуха.

– Тебе на какой вопрос сперва ответить? – подал голос мужичок.

– На какой хочешь. Главное – ответы, а не их последовательность.

Васис присел на нары против сокамерника. Тот смотрел с новой ухмылкой.

Но за всеми этими улыбочками прятался серьезный изучающий взгляд.

– То, что ты техномаг, у тебя на лбу большими буквами написано, – сообщил мужичок. – Кроме того, в любой приличной тюрьме есть своя система связи между заключенными.

– А это тюрьма приличная? – с удивлением уставился на зэка Владимреску.

– Вполне. Неприличная, например, на Земле. Там дом отдыха, а не тюрьма. И сбежать из нее нереально.

В груди предательски кольнуло. Васис поглядел на сокамерника с новым интересом и долей недоверия. Не издевается ли щуплый.

– А отсюда, – произнес раздельно, срывающимся голосом. – Отсюда можно сбежать?

– Поверь моему опыту, – расплылся мужичок, – отсюда можно и легко. Я как раз об этом подумывал, только компаньона не хватало. Так что ты как нельзя кстати. Свалим вместе.

Техномаг отпрянул. Что-то настораживающее было во всей этой открытости. Не может быть, чтобы так повезло.

– С чего ты взял, что я хочу бежать? Меня, может, через два дня отпустят. Я здесь по ошибке.

Владимреску старался быть убедительным, но вышло не очень. Мужичок фыркнул, словно сытая лошадь. Раз, другой, потом расхохотался дерзко и нагло.

– Во-первых, у тебя на лбу написано, чего ты боишься. А боишься ты того, что, как и я, застрял тут навсегда. Во-вторых, не забывай про информацию. Я знаю, что ты здесь навсегда.

– Откуда?

– Нашептали. А слух знаешь кто пустил? Местное начальство. Вас тут ведь трое, так?

Зэк посмотрел на техномага, тот не нашелся с ответом.

– Та-а-ак, – довольно протянул мужичок. – Так вот, вас троих посадили по разным камерам. Подсадили к таким, как я, которым сидеть, пока не сдохнем. И информация прошла, что вы трое здесь тоже сидеть должны, пока не сдохнете. И чем быстрее сдохнете, тем лучше. А тому, кто поможет вам побыстрее увидеться с всевышним, обещают существование не хуже, чем на воле, а то, может, и срок скостят. Вот так.

На какое-то время Владимреску потерял дар речи. Это кто же, интересно знать, так активно за них взялся? Церковь? Но этот рыжий выпивоха не мог, а других священников поблизости нет. Или паладосийцы обгадились? Но правитель Ксай прикормлен. Неужели этот шут гороховый, полицейский?

– А чего ж ты мне всё это рассказываешь? – техномаг попытался говорить твердо, но голос предательски дрогнул. – Может, и в самом деле скостят.

– Может, и скостят, даже скорее всего, – оскалился мужичок. – Только мне это неинтересно. Я сидеть не собираюсь ни много, ни мало, ни всю оставшуюся жизнь – никак. Я сдернуть хочу. И ты мне в этом поможешь.

– Почему?

– Потому что ты хочешь того же. Ты злой и одержим местью. Сидеть, а тем паче, умирать тебе ни к чему.

Зэк снова заулыбался во все свои мелкие острые зубы. Пиранья, мелкая прожорливая рыбешка с зубастыми челюстями. Вот кого он ему напоминал. От возникшего сравнения Васис немного расслабился.

– Это у меня тоже на лбу написано?

– Не-а, – покачал головой мужичок. – Это у тебя в глазах. Ты очень хочешь кого-то убить.

Впереди стало заметно светлее, и Исаак погасил фонарь. В зале, где оставил три десятка добровольцев, сейчас сидели четыре человека. Курт, тот парень, что хорошо отстреливает по мишеням, и еще двое.

У стрелка с непроизносимой кличкой быстро бегали глазки. Курт впервые за время их знакомства пыхтел сигарой.

Злость смешалась с паникой. От наплыва чувств потемнело в глазах.

– Что это значит? – сам того не ожидая, рыкнул Исаак.

– Хотел бы я спросить о том же у вас, брат Исаак.

– Где остальные?

– Ушли, – Курт выпустил облако дыма. – И я их понимаю. Мы тоже подумываем о том, чтобы…

– Дезертировать, – закончил спут.

Антрацит, кажется, единственный сохранял спокойствие и выглядел как обычно.

Курт поперхнулся дымом, закашлялся. Не то нервничает чересчур, не то отродясь нормально не курил. А раз не курил и схватился за сигару, значит, всё равно нервничает.

– Не дезертировать, а отступить, – мягко поправил Длинный Щуп.

– Трусы, – бросил, словно сплюнул, рыжий священник.

– Мы не трусы, – всё еще покашливая, отозвался Курт. – Мы готовы хоть против дарзини, хоть против людей, хоть против… да вот даже таких синих.

Командир добровольческого отряда кивнул на спута. Антрацит надулся, готовясь дать отпор, но ответить ему не дали.

– Но там же Призрак, – закончил Курт. – Почему вы не сказали нам, что мы идем против Призрака?

Исаак потупился.

– Я был уверен, что вы в курсе. Кроме того, если вы не знали, с чего вы взяли, что мы выступаем против Призрака?

– Синий рассказал.

Исаак кинул злой взгляд на спута, но спросить ничего не успел. Из дальнего коридора донесся жуткий полустон-полувой. Так стонет умирающий, так воет в печной трубе в зимнюю ночь, сливаясь с завыванием замерзшего и оголодавшего зверя где-то за окном в снежной круговерти. Трое добровольцев вздрогнули как один и посмотрели на командира. Курт вобрал голову в плечи, став похожим на черепаху. Исаак поежился и повернулся к коридору, из которого донеслось завывание.

– Вы ушли, брат Исаак, и он завыл.

– Прекратите панику, – голос рыжего следователя звенел от злости и беспомощности. – Это не Призрак.

– А кто?

– Человек, который хочет, чтобы мы поверили в то, что он Призрак. Призраки так не кричат и не стонут. Никогда. Во всяком случае, я ни разу не слышал.

– А вы когда-нибудь слышали, чтобы так стонал и выл человек?

Словно подтверждая его слова, вой повторился ближе.

– Вы как хотите, брат Исаак, – подскочил Курт. – А я и мои ребята не задержимся здесь больше ни минуты.