Валерия Панина - Кратчайшее расстояние

Вернулась в квартиру поздно. Майская ночь была прохладной, я продрогла. Забежала кухню, включила чайник, вытащила теплый халат, носки, пошла под горячий душ. Порылась в шкафчике, нашла жасминовый чай. Пока заваривался, посмотрела пропущенные в телефоне, так и валявшемся на стойке, отправила короткие сообщения 'перезвоню завтра' маме и Свете. Закрыла программы на компьютере, вошла в служебную почту. Подумала — и ничего не отправила. Нет, не стоит. Посмотрят на время, решат, что заявление подала спонтанно. Дождусь утра. Выход в интернет был только с ноута, вышла в сеть, пока пила чай, посмотрела расписание самолетов на неделю, забронировала номер в гостинице. Проведу пару дней в Москве, приду в себя. Вымыла чашку, выключила свет. В спальне тоже было темно. Я осторожно обошла кровать, не раздеваясь, легла на свою сторону, к окну. Наконец-то согрелась и уснула. Всю ночь куда-то бежала, с кем-то спорила, что-то доказывала. Проснулась рано, Игорь, кажется, еще спал. Осторожно вытащила из ящика боевые доспехи, вышла, прикрыла за собой дверь. Ушла в душ, когда вышла, дверь спальни была открыта, постель убрана, из прихожей пропали кроссовки. Значит, полчаса у меня есть, как всегда. Вызвала такси, позавтракала, убрала за собой, отправила сообщение начальнику центра. Сняла халат в ванной, посмотрела на себя в большое зеркало. Доспехи цвета фуксии сидели отлично. Оделась, убрала волосы в хвост. С Игорем снова удачно разминулись — я зашла в кухню за сумкой, он сразу пошел в душ.

С утра у нас теория, потом физподготовка. Галя дожидалась меня в холле возле женской душевой.

— Добрый день, Людмила.

— Здравствуй, Гали.

— Пообедаем вместе?

— С удовольствием.

Мы сели в маленьком зале, где обычно обедает начальство и всякие делегации, но сегодня было пусто.

— Люда, Владимир Петрович сообщил мне, что ты подала заявление об уходе из проекта. Могу я узнать причину?

— Я переценила свои силы, Гали. Понимаю, что мой уход создаст определенные трудности, но если я останусь, боюсь, что проблем будет гораздо больше.

— Людмила, ты ведь член экипажа. Состав утвержден. Любые перестановки на данном этапе нежелательны.

— Лучше все вопросы снять на Земле, согласись. Да и времени для утверждения замены достаточно, ведь подготовка в самом начале.

— Я в любом случае уважаю твое решение. Давай есть, остывает.

Я не слишком горда, но в то, что мой отказ примут так спокойно и легко, не поверила. Мы сменили тему, говорили совершенно о постороннем, а я подсознательно ждала.

— Люда, я сейчас поступаю непрофессионально, но… Скажи, тебе будет жаль, если Игоря отчислят?

Я поставила чашку.

— Не вижу причин, Галя. Он объективно лучший.

— Да, согласна. Знаешь, как обозначил гениальность Иван Павлов? Гений — это высшая способность концентрировать внимание на изучаемом предмете. Вот и Игорь. Рано уехал из семьи, учился, служил, работал. Нет конфликтов, но нет друзей, привязанностей. Жены, постоянной любовницы, в конце концов. Мне иногда кажется, его одного можно на Марс отправить, он справится и скучать по человечеству не будет. Но это только кажется. Ему нужен рядом со-чувствующий, со-переживающий человек, подруга, если хочешь. Не бывает одиноких гениев, они не выживают просто.

— Но почему я? Он… Галя, он совершенно определенно дал понять, что я не та женщина.

— В английском языке есть выражение 'self-made man' — человек, который сделал себя сам. Такой человек больше всего ненавидит зависимость от других. А он от тебя зависит. И в плане допуска к полету, а еще больше — в эмоциональном. Ты ему нужна.

Я хмыкнула.

— Довольно странно это проявляется.

Галя рассмеялась.

— Он стукнул тебя по голове портфелем?! Ну, в делах любовных так примерно я себе и представляла его уровень эмоционально развития!

Галя наклонилась, положила ладонь на мою.

— Не бросай его, Люда. Ведь хороший же мужик.

— И отечественная космонавтика пострадает?

— Непоправимо. Так что мне передать Владимиру Петровичу?

Глава 4. Все по Достоевскому.

Надо же. Оказывается, виноватые гении ведут себя так же, как виноватые коты, только под диван не залезают. В глаза не смотрят, по квартире передвигаются короткими перебежками. Ладно, сделаю вид, что так и надо. Мне так мой гуру велел сегодня.

— Люда, у тебя очень развита способность к эмпатии. Это самая сильная твоя черта. Почему же ты не это преимущество не используешь?

Насмешила ее рассказом о проекциях, в ответ услышала:

— Больше доверяй своим ощущениям. Ручаюсь, в девяти с половиной из десяти случаев ты совершенно правильно считываешь чужие чувства.

Вслух я, конечно, ничего не сказала, но про себя усомнилась. Так, чуть-чуть. Но, согласитесь, приятнее думать, что ты остаешься в программе потому, что нравишься симпатичному тебе мужчине, чем осознавать, что тобой аккуратно манипулируют. Даже ради всего человечества.

Наш с Галей затянувшийся психологический обед стоил мне двух часов 'после уроков'. Леониду Григорьевичу все равно, где там у вас, что у вас. Есть норматив занятий на тренажерах — будь добр выполни. Вернулась поздно, из вредности позвонила, и только потом отперла. Столкнулись на пороге. Судя по всему, бегать собрался. Или, скорее, сбежать.

— Добрый вечер, ужин на столе.

— Добрый. Спасибо.

Про цветы в спальне скромно умолчал. Розы, много. Цвет нейтральный, бледно-малиновый.

Переделала все дела, поболтала со своими. Светка, кстати, почти сразу после пресс-конференции, которую они всей семьей смотрели и даже запись сделали (для твоего, моего, то есть, музея!) собрала в сети все, что нашла про Игоря. Немного, сразу скажу.

Легла, но не спала еще, когда Игорь вернулся. Сходил в душ, тихо улегся. Лежала спиной к нему, слушала, как вздыхает и ворочается.

— Если каяться собрался, начинай, не скрипи пружинами. Очень спать хочется.

Встал, обошел кровать, присел на корточки.

— Люда, я виноват. Очень.

Села на пятки. Человек явку с повинной делает, а я лежу. Неудобно как-то.

— Согласна. Продолжай.

— Ты меня простишь?

— Это зависит от того, в чем ты виноват. Вы признаете себя виновным в том, что действительно считаете меня падшей женщиной или в том, что нанесли оскорбление по неосторожности?

— Люда, я дурак.

— Дурак. Что делать будем?

Он вдруг встал на колени, совсем близко. Думала, обнимет, но он только стиснул кулаки, и я чувствовала тепло его рук рядом с бедрами.

— Прости.

Я выпрямилась и теперь тоже стояла на коленях, опустив руки. Осторожно сжал мои пальцы, шепнул в губы:

— Прости.

— Ладно. Но будешь должен.

— Все что хочешь.

От его дыхания коже было горячо и щекотно, и я чувствовала, как начинают гореть щеки.