Орсон Кард - Эндер Виггин [компиляция]

Ольяду. Его серебряные глаза блестят, рукой он обвивает талию прекрасной женщины, их окружают шестеро детей, самый младший едва-едва научился ходить, самая старшая разменяла второй десяток. Несмотря на то что у детей были нормальные глаза, на их лицах все равно было написано свойственное их отцу бесстрастное выражение, отстраненность. Они не переживали, они просто смотрели. Такой взгляд был характерен для Ольяду. Миро вдруг пришла на ум неприятная мысль, что, очень может быть, Ольяду произвел на свет целое семейство безучастных наблюдателей, ходячих записывающих аппаратов, регистрирующих каждое событие, чтобы проиграть его для себя позднее. Нет, у него просто разыгралось воображение. Миро всегда ощущал некоторую неловкость в общении с Ольяду, поэтому приготовился к тому, что из-за похожести детей Ольяду на отца он и с ними будет чувствовать себя скованно. Их мать была очень красива. Ей, наверное, еще и сорока нет. Сколько ей было лет, когда Ольяду женился на ней? Что за женщиной она была, если решилась полюбить человека с искусственными глазами? Может быть, Ольяду записывал их любовные сцены, а затем проигрывал ей, чтобы показать, как она выглядит в его глазах?

Миро немедленно устыдился подобных мыслей. «Неужели при виде Ольяду я могу думать только об одном — о его ущербности? А ведь я его столько времени знаю! Тогда чего же я жду от них? Они тоже видят мою ущербность, когда смотрят на меня. Улететь отсюда было хорошей мыслью. Я рад, что Эндрю Виггин предложил мне это. Вот только возвращаться не стоило — незачем. Так что же я здесь делаю?»

Почти против своей воли Миро повернулся и взглянул на Валентину. Она улыбнулась ему, обвила рукой и прижала к себе.

— Все не так плохо, — сказала она.

Не так плохо, как что?

— Меня приветствует один-единственный брат, больше у меня никого нет, — усмехнулась она. — А тебя пришла встречать вся семья.

— Именно, — буркнул Миро.

Только тогда с ним заговорила Джейн, ее голос зазвенел у него в ухе:

— Нет, не вся.

«Заткнись», — мысленно посоветовал ей Миро.

— Один-единственный брат? — поинтересовался Эндрю Виггин. — Тебе меня мало?

Говорящий от Имени Мертвых выступил вперед и заключил сестру в объятия. Неужели Миро и в этих объятиях заметил какую-то неловкость, натянутость? Разве возможно, чтобы Валентина и Эндрю Виггин стеснялись друг друга?

Да это просто смешно. Валентина, твердая как скала, — ведь она Демосфен, ей положено быть такой, — и Виггин, человек, который вторгся в их жизнь и бесцеремонно перекроил по-своему всю жизнь их семьи. Разве им свойственна робость? Разве они могут стать чужими?

— Ты премерзко постарела, — сказал Эндрю. — И исхудала как щепка. Джакт что, совсем тебя не кормит?

— А что, Новинья готовить не умеет? — в ответ спросила Валентина. — Ты, похоже, еще больше поглупел с тех пор, как мы в последний раз виделись. Я прибыла сюда как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать твою полнейшую умственную деградацию.

— А я-то думал, ты спасешь мир.

— Вселенную. Только тебя я пропущу вперед.

Она снова опустила руку на плечо Миро, другой обняла Эндрю и обратилась ко всем присутствующим:

— Вас здесь очень много, но я чувствую себя так, будто знаю всех без исключения. Надеюсь, что и вы скоро испытаете те же чувства по отношению ко мне и моей семье.

«Какой изящный ход! Одной фразой рассеять напряжение, витавшее в воздухе. Даже у меня на душе стало легче, — подумал Миро. — Она управляет людьми. Как управляет ими Эндрю Виггин. Интересно, этому она у него научилась или он — у нее? Или это в их семействе врожденное? Если уж на то пошло, их брат Питер был верховным правителем, он был настоящим Гегемоном. Ну и семейка! Не менее странная, чем моя. Только они странны своей гениальностью, тогда как моя семья стала странной от боли, мучившей нас долгие годы и калечившей наши души. А я самый странный из всех, самый искалеченный. Эндрю Виггин пришел, чтобы залечить наши раны, и преуспел в этом. Но внутренние повреждения — можно ли когда-нибудь излечить их?»

— Как насчет небольшого пикника? — спросил Миро.

На этот раз рассмеялись все. «Ну как, Эндрю, Валентина? Удачно я пошутил? Помог ли я разрядить обстановку? Помог ли каждому притвориться, будто все рады меня видеть и понимают, кто я такой».

— Она хотела прийти, — сообщила в ухо Миро Джейн. «Заткнись, — повторил Миро. — Я все равно не хотел, чтобы она приходила».

— Она увидится с тобой позже.

«Нет».

— Она замужем. У нее четверо детей.

«Мне теперь все равно».

— Она уже много лет не повторяла твоего имени во сне.

«А мне казалось, мы с тобой друзья».

— Мы действительно друзья. Я могу читать твои мысли.

«Ты постоянно суешь нос не в свое дело, старая сучка, и ты ничего не можешь».

— Она придет к тебе завтра утром. В дом твоей матери.

«Ноги моей там не будет».

— Ты думаешь, сможешь убежать?

Во время этого диалога с Джейн Миро ни слова не слышал из того, что говорилось вокруг, но ничего важного он не пропустил. Муж Валентины и ее дети спустились с борта, и она представляла их гражданам Милагре. В частности, их дяде. Миро весьма удивился, видя, с каким благоговением они обращаются к нему. Ах да, ведь они-то знали, кто он такой на самом деле. Эндер Ксеноцид — да, но также Говорящий от Имени Мертвых, человек, написавший «Королеву Улья» и «Гегемона». Теперь и Миро это знал, но в первый раз он встретил Виггина с неприкрытой враждебностью — в его глазах Эндрю был всего лишь Говорящим от Имени Мертвых, жрецом гуманистической религии, который, казалось, намеревался наизнанку вывернуть членов семьи Миро и выставить на свет Божий все их пороки. Что он и сделал.

«Думаю, мне повезло больше, чем им, — подумал Миро. — Мне повезло принять его как человека прежде, чем я узнал, что на самом деле он один из самых великих людей в истории человечества. Они, наверное, никогда не узнают его так, как я. А вообще-то, я на самом деле не знаю его. Я никого не знаю, и никто не знает меня. Мы проводим наши жизни в догадках о том, что происходит в голове нашего соседа, и, когда вдруг по счастливой случайности угадываем правильно, начинаем считать, что мы «поняли» его. Какая чушь! Даже обезьяна, посади ее за компьютер, какое-нибудь слово да напечатает».

«Вы не знаете меня, никто меня не знает, — мысленно повторил он. — А меньше всех — та проклятая стерва, вечно сующая свой нос куда попало и живущая у меня в ухе. Эй, ты слышала?»

— Твое нытье? Как же я могла пропустить такое?!

Эндрю загружал багаж в машину. Места оставалось максимум для двоих-троих человек.

— Миро, ты поедешь со мной и Новиньей?

Но ответ Миро предупредила Валентина, взяв его за руку.

— Не поддавайся на его уговоры, — сказала она. — Лучше пройдись со мной и Джактом. Мы все привыкли друг к другу за время путешествия на корабле.