Владимир Лосев - Начало (Я есмь)

– Может быть, ты и права – произнес я. Дара дотащила тушу до нас, и обе девицы набросились на нее с кинжалами, жадно чавкая, а я стал ждать, когда они насытятся. Все равно мне нужен огонь, я все-таки не такой примитивный, как некоторые представители женского пола. – А увозить я тебя, не увозил, ты как бы сама за мной увязалась.

– Вот именно, что как бы, – Вика оторвалась от туши. –Все из-за тебя случилось. Не было бы тебя, и я бы и сейчас жила на станции и работала шахтером.

Ну и что мне ей сказать? Что она уже давно не земная девушка, а черт знает что? Ее даже не смущает, что рядом с ней лежат остатки яйца, из которого она вылезла. Вот она женская логика во всем своем проявлении.

– Ты забыла про рой, – произнес я. – Это не я разнес станцию, а насекомые.

– Но все проблемы начались только после того, как ты у нас появился, – ответила девушка, отрезая себе еще один кусок. – Так что вся причина в тебе.

– После меня, не значит, что в следствие меня, – я спустился с откоса, набрал сухих ветвей, развел костер на обочине, отрезал кусок от хомячка и начал жарить мясо. – К тому же, на станцию привезли не меня одного, а целую толпу землян, может все дело в них?

Красное солнце понемногу добралось до зенита и становилось жарко, на горке появился бронеавтомобиль, грозно повел башенкой, но стрелять по нам не стал, развернулся и уехал в обратную сторону.

Серые тучи позли по зеленоватому небу, иногда скрывая багровое светило, ветер нес в себе запахи болота, через которое проходила дорога, и за многие тысячи лет не утопла, не покрылась тиной и грязью. Высоко в небе летали птицы, я даже не представляю, насколько они огромны, если мы их можем различить на такой высоте, возможно, они не меньше Боинга-757 или аэрбаса-300. Девушки вяло переругивались и ели мясо, отбирая друг от друга самые лакомые кусочки, а я сидел, смотрел на огонь и думал о том, что вот сейчас в миллионах миров сидят у костра такие же парни как я, высокие, низкие, крепкие, худые, жарят мясо и думают о жизни. А жизнь у нас у всех, как я понимаю, не задалась, потому что всегда кто-то живет лучше и чаще –таков закон мироздания, и вот мы – простые парни сидим и придумываем что-то новое, чтобы изменить впоследствии жизнь всего нашего мира просто потому, что у нас нет другого выхода – либо мы меняем мир, либо он меняет нас. Так было всегда и так будет. И меняют мир именно неудачники, потому что удачникам менять ничего не надо, им итак все хорошо. Жаль, конечно, что так у меня получилось, что именно меня ампы решили украсть с Земли. Наверное, они и сами уже об этом пожалели, да только уже ничего не сделаешь, все изменилось, поскольку я катализатор дерьма, и теперь у них нет станции и будущего. Если бы не они, я бы еще пожил на родной планете, посмотрел бы, как улыбаются девушки, и как носится веселая, всем довольная детвора, поработал бы на очередной работе, заработал бы немного денег, и что-нибудь на них купил. А еще напился и поплакал бы по своей неудачной судьбе. Эх, как жаль, что жизнь не удалась.

Но как меня учил мой дед, в жизни происходит многое, и тот, кто помнит и видит хорошее, живет в хорошем мире, а тот, кто видит вокруг только дерьмо и помнит лишь дерьмо, тот и живет в дерьме. Так что можно все представить немного иначе. Многие мечтали во времена Гагарина стать космонавтами, и если бы им довелось оказаться в космосе, они, наверное, были бы счастливы и считали, что их жизнь удалась. А я вот хоть и не мечтал, а стал космонавтом, и кораблик, на котором я прилетел на эту планету, по своим возможностям превосходит все, что делают на Земле. И мы и американцы пыжимся друг перед другом, а сделать звездолет, который смог бы долететь хотя бы до Марса с человеком, не можем, что уж говорить о полете на другие планеты нашей звёздной системы – Марс то совсем рядом, с точки зрения ампов, да и других рас, летающих по вселенной.

Так что можно сказать, что я повидал другие миры, поработал шахтером, а сейчас сижу на чужой планете и жарю себе мясо – ну разве это плохо? Вон сейчас на Земле готовят экспедицию на Марс, причем тех, кого отбирают в эту экспедицию, предупреждают сразу, что это полет в один конец. С точки зрения ампов они самоубийцы. Ну, прилетят они на красную планету, а обратно как? Да никак. Смогут что-то там построить, что-то там добыть, что-то сделать для своего выживания – будут жить. Нет –сдохнут и очень скоро, и это самый вероятный исход событий. И никому даже в голову не приходит, что Марс создан не для людей, на нем мы долго не проживем, поскольку не приспособлены ни к тому космическому излучению, что пробивается через разреженную атмосферу, ни к той воде, ни той гравитации. Но ведь нашлись желающие, и их полно, так что с точки зрения этих самоубийц, я счастливчик, поскольку они только мечтают куда-то полететь, а я уже здесь. Ко мне подсела Дара, обняла меня, уткнулась в плечо, глядя в огонь, и спросила:

– Мы пойдем сегодня к храму?

– Нет, -покачал я головой. –Возможно сегодня это наш последний день жизни, и завтра нас уже не будет, поэтому я хочу, чтобы он прошел в тишине и покое.

– Откуда в тебе такой пессимизм? – Вика села с другой стороны и облюбовала другое плечо. – Если бы мы должны были погибнуть на этой планете, то уже бы погибли, но боги милосердны к нам, значит, у нас есть шанс.

– Пессимизм мой оттуда! – я ткнул в сторону храма. – Мне говорит мое внутреннее чутье, что завтра все будет очень скверно, а оно меня редко подводит.

-Что ж, раз так, – Дашка встала. –Тогда надо поймать еще какую-нибудь зверюшку, набрать сучьев для костра и травы для лежанки, ночь будет длинной.

– И тебе не беспокоит твоя смерть? –задал я давно мучивший меня вопрос.

– Неужели ты не понимаешь, что погибнешь безвозвратно, что все, конец? Что больше никогда ты не возродишься? Почему ты так спокойна?

– Нет, меня не беспокоит моя смерть, – пожала плечами Дара. – А чего о ней беспокоиться? Королева меня помнит, и если захочет, то снова меня возродит, и я опять стану жить. А если не возродит, то я все равно останусь в памяти роя. Моя смерть не конечна, это не то что у вас, людей. После того, как вы умираете, память о вас стирается уже у следующих поколений, меняв отличие от вас будут помнить всегда, и в любое время смогут возродить. Мы другие, Макс, поэтому по большому счету не боимся смерти ни я, ни вика, только она в этом не признается, поскольку все еще думает, что она земная женщина.

– А почему ты, насекомое, считаешь, что это не так? –угрожающе пробурчала Вика, приподнимаясь. – Я помню себя с младенчества, с детского сада, со школы, университета и так далее.

– Скажи, когда ты родилась, ты вылезла из яйца? –спросила с усмешкой

Дара. – Ты рвала его оболочку зубами или когтями?