Юлия Федина - Маленькие слабости владык ситхов [СИ]

— За откровенность спасибо, капитан, — все же счел нужным бросить в спину выходящему адмирал.

— Не за что. Одно дело делаем: я служу империи, вы — Вейдеру, который по сути и есть империя. Беда будет, если у милорда вдруг возникнут интересы помимо государственных. Тогда, всем хана.

— Господину философу первого ранга на мостик не пора? — решил свернуть вдруг снова начавший скатываться в опасную плоскость разговор Пиетт.

— Честь имею.

Капитан Нида наконец вышел.

Вернувшийся с «Сокола» Вейдер торопливо шагал по пустому коридору в сторону тронного зала. Хотя, уже и не такому и пустому: пока не по уставу караульной службы слишком редко, но то там, то тут попадались патрули. То парни из Алой гвардии, то из Инквизитория, а вон даже штурмовики из тех, кто индивидуально более устойчив к внушению через Силу, очухались настолько, что способны службу нести. Значит, давление волн Силы Сидиуса вне тронного зала ослабло. Совсем не исчезло. Большинству людей и остаточного воздействия для потери трудоспособности до уровня полной невменяемости надолго хватит. Но ослабло. Значит, принцесса Лея, которой лорд сдал пост у зала, справляется.

О засевшем в зале монстре Дарт Вейдер почему-то думал именно как о Сидиусе — не Куне. Своим повелителем считал другого, но Дартом Сидиусом именно этого. Как оно сочетается с линейной логикой, ситх не задумывался. Прежде всего потому, что беспокоился за оставленную в непосредственной близости от монстра девушку.

Лея Органа оказалась необыкновенно ценным соратником. Работать с ней на удивление легко. Через несколько часов, в течение которых затаившийся за бронированной створкой двери Дарт Вейдер материл старого ситха, на чем свет стоит, в укрытие лорда пробралась принцесса.

— Ни что так не объединяет людей, как наличие общего врага, — прокомментировала свое появление дочь. — Короче, ваше присутствие, милорд, сейчас нужно во многих других местах. А самозабвенно ругаться я могу, умею, практикую.

Ее деловой тон заставил Вейдера просто кивнуть в ответ и, дав несколько практических советов, уйти. Потом контролировал ситуацию из центрального пункта управления, но особой нужды в этом не имелось.

Сейчас на «рубеже обороны» обнаружились оба отпрыска лорда Вейдера.

— Рядовой Скайуокер, почему вы не на командном пункте? Кто будет прикрывать контролирующих станцию людей от враждебной Силы?

— Вообще-то я уже в курсе, что ты — мой отец, — сердито и невпопад сообщил Люк.

— И что с того? — невозмутимо осведомился ситх. — Разве от этого я перестаю быть твоим командиром?

— Никак нет, милорд. Прибыл по распоряжению его величества Палпатина, чтобы сменить принцессу.

Сама принцесса в этот разговор не вмешивалась, ибо была занята общением с господином двойным ситхом. Собственно, словами общалась только она — и слова-то были сплошь приличные, мало того, преимущественно в рифму. Проще говоря, Лея читала самозваному императору стихи.

Ответной поэзии не звучало. Изрядно растрепанный гражданин в императорской мантии, брызгая слюной, пытался достать чтеца-декламатора молнией Силы. Молнии были, прямо скажем, так себе. Чувствовалось, что в новом теле ситх в квадрате пока еще не вполне освоился. Поток бессвязной, но экспрессивной брани оказался куда мощнее. И попытки кидаться на невидимую, но не выпускающую его из зала стену — интенсивнее.

— Укурок? — с сомнением в голосе пригляделся к противнику парень. — Блин, у нас в Анкорхеде когда алкаши в кабаке до «белки» упьются, такое же вытворяют.

— Нет, это не белочка пришла, это она уходить не хочет. Потому что выхода нет, — самодовольно ответила Лея.

— Это не белка — это шиза. Два в одном. В смысле — в одной голове. Они по одиночке-то знатными психами были. А уж как встретились… Классика психиатрии, — прокомментировал лорд.

— Намекаете на невменяемость вашего императора? — ехидно уточнила Лея.

— Нет. МОЙ император — не сумасшедший. Он — человек преклонного возраста с неуравновешенной психикой. Экзар Кун, наверное, был таким же. Склонность к неврастении, вообще, штука для ситхов весьма характерная. Но встреча Куна и Сидиуса в одной голове усугубила ситуацию просто катастрофически.

— Что дальше?

— Продолжать в том же духе. Кардинально это ситуацию не разрешит. Сумасшедший он или нет, а чтобы идти с ним драться надо быть точно на всю голову больным. Пока просто замораживаем ситуацию.

— А если по нем из крупнокалиберного плазмомета жахнуть? — кровожадно предложил Люк.

— Рискованно. Вон, то ограждение в зале видишь? Я не знаю, о чем думали проектировщики, но там шахта к реактору.

— Может, как раз о предотвращении покушений и думали: любой серьезный взрыв чреват взрывом всей станции.

— Хатт его знает. Короче, теперь твоя очередь развлекать дорогого гостя.

Лорд Вейдер и Лея направились прочь. Вслед им неслось:

— Братец, не будь ханжой — переходи на хаттский! — крикнула принцесса. — особенно ему запало в душу про то, как «ситхи в озере купались, ситхи жопами толкались»!

— «А ситхеныш-водолаз пернул раз и вышел газ!» — подхватил хулиганский стишок Скайуокер-младший.

— Это сбрендившее чудовище ужасно. Но неужели он настолько опасен, или Палпатину просто жаль уничтожить старое тело?

— Полагаю, его величество сейчас больше заботит то, как предстать перед народами галактики в теле новом. А это чудовище даже в полностью безумном состоянии все еще контролирует волю значительной части людей на станции. Кроме того, сдается мне, через несколько часов он научится контролировать себя. Совсем вменяемым не станет, но реализовывать свое безумие начнет куда осознанней и целенаправленней. Мы просто чуть задерживаем этот процесс.

— Тогда действительно надо уничтожать его сейчас!

— С высокой долей вероятности вместе со станцией стоимостью в триллион, на которой сейчас полтора миллиона душ?

Лея не ответила, а лорд великодушно сменил тему.

— Откуда у альдераанской принцессы столь глубокие познания в области не вполне цензурного подросткового фольклора?

— Очень хотелось бы соврать про то, как ребенком бегала через дырку в заборе общаться с мальчишками из рабочих кварталов. Но, нет. Чего не было — того не было. Все из галанета черпала. Имелось лет в тринадцать такое нездоровое увлечение.