Аcта Зангаста - Даша на Луне [СИ]

Что было, в общем, довольно удивительно, ведь мы находились в подводной лодке в автономном плавании. Да-да, в один прекрасный день, неделю назад переборки лодки задрожали от скрежета, испугавшего, впрочем, только меня. За скрежетом следовал легкий толчок и легкое чувство дезориентации, схожее с тем, что чувствуешь в начавшем движение лифте. Наша лодка остыковалась от контейнеровоза и отправилась в самостоятельное плавание.

Для меня ровно ничего не изменилось. Разве что воздух, который теперь не поступал с поверхности, а обновлялся и очищался регенерационной установкой, начал пахнуть озоном и металлом. В остальном мои дни, полные тренировок, не оставляли мне времени для рефлексии.

Вот разве что вчера, когда я училась на тренажере управлять «реактивным ранцем», а точнеесредством передвижения космонавта 21КС, проводивший тренировку Пилот сухо отмел мои достижения, сказав: «Полученные в симуляторе навыки только в симуляторе и применимы».

Я, конечно, возмутилась. Как только из тренировочного «Орлана» выбралась. Скафандр был укреплен внутри вращающейся во все стороны сферы, призванной имитировать условия космического пространства, тогда как внешний вид мне обеспечивал надетый на голову шлем виртуальной реальности Oculus Rift последней модели, и быстро снять все эти прибамбасы было решительно невозможно.

— Это мужешовинистический газлайтинг, — сказала я, стягивая пропитанный потом поддоспешник. — Вы пытаетесь принизить мой успех, хотя я правильно рассчитала направление прыжка и скорость и почти погасила ее, перед тем как пристыковаться со «Странником».

— В целом, конечно, всё так, — кивнул Пилот, — но есть один нюанс. Ты не «пристыковалась» к «Страннику». Ты в него врезалась. С ускорением в 5 метров в секунду. Это, в общем-то, не смертельно, но если учесть, что ты приняла удар на грудь и голову, то сейчас либо болтаешься без сознания с переломанными руками, либо выкашливаешь остатки легких, разбив шлем.

— Но удара не было, — попробовала оправдаться я и замолчала, поняв, что удара не было потому, что я никуда, собственно, и не летала — весь мой полет был сымитирован подключенным к шлему компьютером.

— Вот, — правильно истолковал моё молчание Пилот. — И до тебя дошло. Но ты не волнуйся, Дарья. Мы тебе обеспечим тренировку вживую, за пределами судна, в условиях, максимально приближенных к реальности.

Сказав это, Пилот отрубился, выключив камеру и оставив меня гадать, что именно он имел в виду. Как можно обеспечить тренировку на подводной лодке? Никак, решила я и пошла в душ. Чтобы не тешить себя напрасными надеждами.

Но сейчас, встретив в кают-компании нового человека, я сразу воспряла духом. Ведь новый член команды мог оказаться на лодке только для моей новой тренировки. Не то чтобы путешествие сильно наскучило мне, для этого я была слишком занята тренировками, просто безумно хотелось хоть ненадолго покинуть этот замкнутый мирок. Как сказала бы, оказавшись на моём месте, Ксения Собчак: «Я просто застоялась в стойле».

Новый человек, правда, не обратил на меня никакого внимания. Среднего роста, худощавый, с ершиком побитых сединой темных волос и обветренным, загорелым лицом, он одновременно был похож и на богатого плейбоя-яхтсмена, и на охранника садового товарищества в Подмосковье. Он размахивал кружкой с кофе, втолковывая что-то благоговейно взирающим на него техникам.

— …Главкому Куроёбову пришла в голову изумительной глубины мысль: если правду рассказывать по частям — сегодня лодка с лодкой потеряли связь, а завтра на лодке был взрыв… то все успеют привыкнуть и трагедия будет не такой и трагичной. Хотя он знал, да и не мог не знать реального положения дел…

Я обошла спорщиков и встала, опершись на стол. В конце концов, этот специалист прибыл на лодку по мою душу, и я так просто не позволю красть его внимание каким-то техникам, которых я даже по именам не знаю.

Ноль эмоций. Специалист сухо кивнул мне, продолжив свой рассказ:

— Факты таковы. «Курск» не утонул. «Курск» взорвался. Утонул он только потом. Взрыв «толстой», экспериментальной, торпеды разрушил прочные межотсечные переборки носового блока вплоть до четвертого отсека. Оставшиеся перегородки потеряли герметичность, вызвав заполнение лодки водой и быструю потерю глубины. Фактически это было неконтролируемое падение на грунт. Лёгкий корпус АПЛ деформировался от удара, носовая часть прочного корпуса раскололась как орех.

Через систему вентиляции, дифферентовочную систему, систему гидравлики, через трещины в переборках, повреждённые дейдвудные и переборочные сальники в кормовые отсеки проникла морская вода, которая просачивается через бесчисленные искореженные трубопроводы систем. Вода при этом издаёт разнообразные кавитационные шумы. Это слышали на всех кораблях в округе и прекрасно понимали, что случилось. Понимали, что высокое давление гарантированно убьет моряков не позднее 12 часов после взрыва.

Степень насыщения газом крови прямо зависит от окружающего давления. Непонятно? При парциальном давлении свыше 2,8 атмосфер кислород вызывает кислородное отравление. И этого никак не избежать. Из этого следует, что если моряки не сумели покинуть лодку в течение часа, значит, они мертвы. Даже если после взрыва стучали по переборкам. Это не цинизм. Это физика. Человек после часа при давлении в 9 атмосфер обречен. Никто не может его спасти. Ни импортные спасатели, ни Путин, ни даже сама Кондолиза Райс. Принципиально. Никто. Никак.

— Но, я слышал, что с затонувшей подлодки можно спастись. Прецеденты бывали, — возразил один из техников. А что, подумала я, хорошая тема для беседы на подводной лодке. Только этой фобии мне не хватало для полноты комплекта.

— Случаи спасения бывали. Просто те случаи с «Курском» не один в один. Либо лодки ложились на грунт неглубоко, либо не теряли герметичность. В случае с лежащим на глубине в 100 метров «Курском» получается вилка: человека с этой глубины поднимают не менее 12 часов. За это время его убивает кислород, уже поступивший в ткани. Если его поднять быстрее, чтобы не было отравления кислородом, его убьет азот, тоже попавший в кровь и органы. Так что как ни верти — исход один. Медленная и мучительная смерть при попытке подъема или смерть в лодке.

— Как не крути — кругом 22, — со вздохом согласился один из техников.

— 22 по Хеллеру? — с надеждой в голосе спросила я. Эту шутку я уже слышала от команды поддержки.

— 22 по Лему, — со вздохом ответил техник.

Но второй техник был настроен не так пессимистично:

— Глупости. Если бы Путин принял помощь от иностранных специалистов…

— Не верите мне? Прислушайтесь к мнению специалиста, — парировал с усмешкой новичок: — «При выходе на поверхность не выдержим компрессии». Это сказал инженер группы БЧ-5 капитан-лейтенант Сергей Садиленко. Точнее написал. Через пару часов после аварии. Находясь в девятом отсеке подводной лодки «Курск». Понимая, что он умирает. Его мнение для вас весомо?