Брайан Херберт - Дюна: Дом Коррино [litres]

Стоя рядом с Анирул, Мохиам скривила губы в улыбке.

– Джессика хорошо справится со своим делом, миледи. Она всегда была моей лучшей ученицей. Сегодня она покажет, что хорошо усвоила мои уроки.

Джессика, подавленная мыслью о том, что могут сделать с ней эти могущественные женщины, желала только одного: чтобы рядом с ней сейчас был ее герцог. Он ни за что не позволил бы им нанести вред ей или их ребенку. Предыдущий вечер они провели вдвоем, лежа в одной постели. Прикосновения его тела к ее разгоряченной коже и его нежность значили для Джессики больше, чем минуты самой неистовой страсти.

В приглушенном свете ночных светильников она заметила перемену, происшедшую с Лето. Он снова стал самим собой, сильным Лето Атрейдесом, которого она полюбила, когда он не был подавлен обрушившимся на него несчастьем.

Но сегодня он должен выступить в Ландсрааде. У герцога Великого Дома есть более важные обязанности, чем присутствовать при родах наложницы.

Сейчас Джессика, повинуясь естественному ходу вещей, улеглась на спину и закрыла глаза. У нее не было иного выхода, кроме послушания, сотрудничества с Преподобными Матерями Бене Гессерит и… надежды. Я смогу родить им другого ребенка, девочку, в следующий раз. Если они оставят меня в живых.

Джессика понимала, что предвосхитила планы Бене Гессерит на целое поколение. Но генетика неопределенная наука, это игра высшей, не вполне осознанной силы. Может ли мой сын стать тем, кого они ждут? Это была пугающая, но одновременно и радостная мысль.

Она открыла глаза и увидела, что к ее столу, словно два стражника, подошли две медицинские сестры и встали по обе стороны от Джессики. Объясняясь между собой на неизвестном даже Джессике языке, эти сестры изучили показания медицинских приборов, прикоснувшись несколькими датчиками к коже роженицы. Стоя в изножье стола вместе с медицинской Сестрой Йохсой, Анирул внимательно следила за происходящим своими глубоко запавшими глазами. Поднявшись со смертного одра, супруга императора вникала в каждую деталь и давала указания, заставляя раздражаться и нервничать медицинских сестер.

Йохса была вынуждена уделять внимание как Джессике, так и Анирул.

– Прошу вас, миледи, успокойтесь, это всего лишь нормальные роды. Джессика не нуждается в вашем внимании и присутствии. Пожалуйста, возвращайтесь в свои покои и отдохните. У меня есть новое лекарство, которое поможет вам смирить голоса Другой Памяти. – Йохса сунула руку в карман.

Анирул раздраженно оттолкнула маленькую женщину.

– Вы ничего не понимаете и только пичкаете меня какими-то лекарствами. Моя подруга Лобия пытается меня о чем-то предупредить. Я должна слушать, и не затыкайте мне уши.

Йохса заговорила укоризненным тоном:

– Таких вещей нельзя делать без помощи других Сестер.

– Вы не забыли, кто я? Я – Сестра тайного ранга, и роды Джессики – моя первейшая ответственность. Не смейте мне возражать. – Она взяла с хирургического столика лазерный нож. – Если я прикажу вам воткнуть этот нож себе в сердце, вы сделаете это, – сказала Анирул угрожающе.

Две медицинские сестры отшатнулись, не зная, как себя вести.

Анирул продолжала пылающим взором смотреть на Сестру Йохсу.

– Если я решу, что ваше присутствие угрожает выполнению проекта, то без колебаний убью вас, так что, берегитесь.

Мохиам поспешила вмешаться в спор.

– Голоса что-то посоветовали вам, миледи? Вы слышите их сейчас?

– Да, и сейчас они кричат даже громче, чем обычно.

Мохиам взяла Йохсу под руки и отвела подальше от разъяренной Анирул.

– Леди Анирул, присутствовать при этих особенных родах – ваше святое право и прямая обязанность, но я очень прошу вас не мешать работе этих женщин.

Все еще сжимая в руке лазерный нож и борясь с гвалтом голосов Другой Памяти, продолжавших звучать в ее голове, Анирул вздрогнула, словно приходя в себя, и села на подвесной стул рядом с Джессикой. Две медицинские сестры переместились к другому краю стола, но Мохиам жестом велела им делать свое дело.

Не обращая внимания на весь этот хаос, Джессика спокойно дышала и старалась применять методики успокоения, которым когда-то учила ее Мохиам…

Анирул попыталась унять свою ярость и волнение, чтобы не загрязнять родильный зал своими отрицательными эмоциями.

Звериные страсти овладели сознанием Матери Квисаца, голоса Другой Памяти пытались пробиться сквозь пелену внешних расстройств и внутренних переживаний. Анирул впилась зубами в свою руку. Если в ближайшие несколько часов что-то пойдет не так, то программа Общины Сестер будет отброшена назад на несколько столетий, а может быть, ее и вообще не удастся восстановить.

Этого не должно произойти ни в коем случае.

Анирул вдруг с удивлением увидела зажатый в ее ладони нож. Она положила его на столик, но так, чтобы можно было легко дотянуться до инструмента.

– Прости, дитя мое. Я не хотела тебя расстроить, – пробормотала она. Она заговорила почти молитвенным тоном: – Сейчас очень важно применить технику прана-бинду, чтобы безопасно провести ребенка по родовым путям.

Она посмотрела на блестевшие на хирургическом столике инструменты.

– Я сама перережу пуповину твоей дочери.

– Я готова начать, – объявила Джессика. – Сейчас я усилю схватки.

Как они возненавидят меня, когда узнают, что я сделала.

Она принялась очень скрупулезно применять технику Бене Гессерит для управления всеми родовыми мышцами, регулируя не только потуги, но и схватки. Что сделает леди Анирул? В ее глазах сверкал огонь безумия, но способна ли жена императора на убийство?

Джессика поклялась себе быть все время начеку и защитить сына Лето любыми возможными способами.

Император все еще выступает от лица народа и избранного им Ландсраада, но великий совет все больше и больше скатывается на роль второстепенной, подчиненной силы, а народ стремительно превращается в лишенных корней пролетариев, в толпу, возбуждаемую и управляемую демагогами. Мы находимся в процессе становления военно-полицейской империи.

Скорая и впечатляющая демонстрация силы. Шаддам был весьма доволен произведенным эффектом. Арракис, как, впрочем, и вся империя, никогда больше не станут прежними.

Неожиданно, без всякого предупреждения, над пустынными ландшафтами Арракиса в пыльном небе зависла армада кораблей Гильдии. Пять кораблей длиной по двадцать километров каждый встали на стационарную орбиту в виду главного города Карфага.

Изумленный до глубины души Харконнен стоял на балконе своей резиденции и смотрел в темное ночное небо. От вида напоминавших северное сияние ионизационных разрядов по спине барона бежали мурашки.