Фред Сейберхэген - Берсеркер (Сборник) Книги 1-11

Открыто проводя дело, Хоксмур знал: ему крайне необходимо проследить, чтобы выполнили еще одну задачу — ив строгой секретности. Он должен был организовать транспортировку со своего маленького корабля на борт яхты не только физическое оборудование, в котором находился большую часть времени, когда работал в скафандре, но и оборудование для Дженни.

Оказалось примерно так, как он предполагал.

Объем, необходимый для хранения записанных данных когда-то живого человека — в данном случае, леди Дженевьев — при существующей технологии, которая заключалась в хранении по последней подквантовой системе в прочных емкостях из тяжелых металлов и смешанных материалов, был почти равен требующемуся для самого Ника: около четырех тысяч кубических сантиметров. Объем, примерно равный трем взрослым человеческим черепам.

Костюм, который выбрал Ник для осуществления этой работы — необычной транспортировки — оказался тем же самым, в котором он спас леди Дженевьев. Тогда, на обреченном курьере. На костюме были небольшие повреждения. Их-то Ник собирался использовать для оправдания, если кто-то заинтересуется и станет задавать вопросы.

У него имелось несколько хороших объяснений, из которых он собирался выбрать лучшее.

Однажды, переходя по палубе ангара “Фантома”, Ник натолкнулся на Кенсинга, который был тоже в космическом снаряжении.

Живой человек проводил инвентаризацию и проверку маленького корабля на борту, который был необходим на случай абордажа.

Ник заметил удивление Кенсинга при виде пустого костюма Ника. Почему-то это вызвало у молодого инженера, как и у многих, странную дрожь и волнение.

После встречи с Кенсингом Хоксмур решил оторваться на несколько минут от своих обязанностей. Он не имел права на отдых, поскольку предполагалось, что он Нику и не нужен. Он хотел навестить Дженни, чтоб убедиться, что она прошла физическую трансформацию без каких-либо осложнений.

Практически не было причин сомневаться, что она хоть что-то почувствовала. Но хотелось убедиться в этом.

В глубине души Хоксмур начал серьезное размышление о его новых отношениях с леди Дженевьев.

Одной из первых задач, которую он выполнил, завершая секретную работу, являлась наладка, очень точная и осторожная, периферического программирования леди, надеясь таким образом помочь ей оправиться от шока осознания своего нового состояния бытия.

Ник действовал осторожно, чтобы не переусердствовать в наладке, и как только леди вновь проснулась, она сразу начала умолять и требовать, чтобы он подробно рассказал, что с ней случилось.

После транспортировки на яхту во время посещения Дженни Хоксмур возобновил попытки, как можно мягче объяснить Дженевьев новую ситуацию.

Через несколько минут после того, как он спас леди Дженевьев, чей дух все еще цепко держался за родное тело, Ник успешно переправил ее из гибнущего курьера на свой корабль. Медицинский робот поставил ей диагноз и нашел ее раны смертельными. Даже при глубоком замораживании до оказания лучшей медицинской помощи прогноз был очень плохим.

В этом положении Ник, как он сейчас подробно излагал, не имел выбора.

Несмотря на все возможные его и медицинского робота попытки, мозг леди Дженевьев скоро бы умер, а если бы это случилось, ни хирург, ни просто врач, ни близкий человек, ни робот уже не могли бы восстановить ее личность.

Когда Николас — или его изображение в виртуальной реальности — рассказывал эту историю, Дженни, или ее образ, беспомощно смотрела на него, приоткрыв маленький рот с белыми зубами.

В этот момент они находились, насколько было известно Дженни, в самом центре Аббатства, на полпути от западного нефа. Они прогуливались, наслаждаясь великолепием красок, нанесенных на камень и дерево послеобеденным солнцем, проникающим через витражное стекло огромного окна.

“Не такое великолепное розовое окно,— подумал Ник про себя,— как должно быть в Шартрезе, но все равно впечатляет”.

– Следовательно, моя леди,— заключил Хоксмур,— как я уже пытался объяснить, я сделал единственное, что мог. Записал вас. Сохранил структуру вашего сознания, сущность вашей личности, практически всю память.

Благодаря искусной настройке, проделанной Ником, когда у леди был последний момент в ее периферическом программировании, Дженевьев вскоре смогла достаточно успокоиться, чтобы отвечать.

Следующие ее слова, произнесенные с вежливостью, достойной леди, снова выражали благодарность Нику за спасение. Затем последовала мольба, даже требование более детально объяснить ее состояние.

Успокоенный тем, что кульминация объяснения прошла без катастрофы, Хоксмур продолжил как можно деликатнее вдаваться в подробности.

О том, как он придал форму и одел в образ саму леди Дженевьев, собрав огромное количество данных с видеозаписей прекрасной женщины Дженевьев, которые оказались под рукой. Но не просто оказались. Его растущее обожание леди несколько месяцев назад привело к тому, что он начал собирать видеозаписи — и чем ближе день свадьбы Дженевьев с Дираком, тем больше становилось материала.

Ник мог бы сказать нечто потрясающее о деталях, подробностях того, как он создавал облик Дженевьев.

Но с леди уже было довольно.

Она резко прервала рассказ Хоксмура требованием, чтобы он немедленно начал ее возвращение в органическое тело.

– Ник, я понимаю, что вашей целью того... что вы сделали... являлось спасение моей жизни. И вам удалось. Всей душой благодарна.

– Моя леди, это было единственное, что...

– Но я ведь не смогу жить бесконечно вот так, без настоящего человеческого тела. Сколько времени потребуется на реставрацию?

Николас страшно боялся этого момента в беседах.

– Моя леди, не могу даже высказать словами моего сожаления. Но то, о чем просите... Ну, я просто не мог найти способа, чтобы это выполнить...

Они повернули за угловую колонну и остановились в южном трансепте Аббатства, рядом с тем местом, которое, как узнал Хоксмур, должно называться Угол поэтов — в честь мастеров искусств. Они или похоронены, или увековечены здесь.

Но леди Дженевьев не интересовала сейчас ни поэзия, ни архитектура.

Она подняла глаза и осмотрелась так, словно ее воображаемые глаза могли рассмотреть сквозь виртуальный мир камней и стекла более грубую, лежащую в глубине материю, составляющую реальный металлический мир.

Дженевьев с прежней требовательностью к Нику:

– Где мы сейчас на самом деле?

– По определенным причинам, леди Дженевьев, или Дженни, если я все еще могу вас так называть, мы сейчас, как я уже пытался объяснить, на борту яхты вашего мужа, на “Фантоме”. Но Дирак не имеет ни малейшего представления, что вы здесь.