Ольга Гусейнова - Единственная [litres]

– Да, мы станем лате и лама. Я даже не мечтал об этом, радовался, что обрел ри-янту. Которая любит и привязана чувствами, а не долгом или дружбой. Был счастлив, что теперь ты моя и можно разделить жизнь с той, кому ты дорог и кто необходим как воздух. А теперь мы – будущие родители…

Упиваясь счастьем, слушая такого же счастливого, с хмельным восторгом в глазах Джара, я наверняка глупейшим образом улыбалась. Погладила его лицо, а потом снова испугалась, разрыдалась и сквозь слезы пожаловалась:

– Не могу понять, мне бы радоваться, а меня терзает безнадега и непонятная пустота в груди. Словно мне душу высосали…

– Это откат, – помрачнел Джар.

– Откат?

– Последствия воздействия золотых полярников, – с не меньшим, чем у Рето, энтузиазмом начал пояснять Вульчик. – А ты получила запредельную дозу. Наши после неделю в отключке валяются, а некоторые в открытый космос порой выходили без защиты. А у тебя – одна пустота… Невероятно.

– В космос? – испугалась я.

Эмоции, противоречивые и непредсказуемые, и впрямь проявлялись спонтанно и жутковато, словно меня то в прорубь окунали, то в пламя бросали.

– И не только, – кивнул медик, не обращая внимания на злобное шипение Джара. – Этим вот пациентам, – он кивнул на моего янта, – мы ввели блокаторы, убойную дозу, но посмотрите, как наш весьма сдержанный молчун Джар шипит и убить всех готов. Причиной тому откат. А ты сейчас, наоборот, чувствуешь сильнейшую слабость, дрожь в каждой мышце. Хочется лечь и тихо помереть, да?

– Угу, – буркнула я.

– Правильно. Имеют место два вида поведения в зависимости от типа нервной системы, ее устойчивости и пластичности восприятия. У тебя, Таяна, хочу признаться, просто ошеломительная устойчивость, если спустя каких-то пару суток даже вымылась самостоятельно. Да что там, из капсулы выбралась на своих двоих, своего янта так крепко держишь – приятно смотреть!

Я смутилась, но ворот черной куртки Джара не выпустила. Пусть говорит! А мне так теплее и спокойнее.

Но следующая мысль, буквально взорвавшаяся в голове, заставила встрепенуться и прохрипеть от страха:

– А на ребенке воздействие полярной вони не отразится?

Оба мужчины посмотрели на меня со смесью умиления и снисходительности. Понятно, патриархальность рантов тоже имеет свои нюансы.

– Нет, конечно, на данный момент ваше потомство на стадии деления. Состояние стабильное, показатели в норме, – отчитался Вульчик. Потом мягко улыбнулся и добавил: – Для меня честь – знакомство с тобой, Таяна!

– Почему? – вытаращилась я.

– Ты – представительница четвертого высокоразвитого мира гуманоидного вида, пока неизвестного нам. Но, судя по наблюдениям, чрезвычайно интересного, – торжественно ответил он, невольно скользнув взглядом по моим ногам.

Тоже взглянув на мои голые ноги, Джар понес меня в санблок, оставил одну на несколько мучительных минут и вернулся с моим рюкзаком и ботинками.

– Вот, Таяна, твои вещи, их почистили, обработали…

– Изучили, я полагаю, – уныло кивнула я. – Спасибо.

Поджав пальцы ног от холода, достала одежду и начала разворачивать полотенце, и тут до меня дошло, что я голая. Покраснев, просительно посмотрела на Джара:

– Отвернись, пожалуйста.

– Зачем? – удивился он. – Я видел тебя всю… и не раз. И помню…

– А я – нет, – шепнула и умоляюще посмотрела. – Мне неловко раздеваться и потом снова одеваться, и это белье чертово, и…

Джар меня удивил несказанно. Опустился на одно колено, на другое посадил меня и, придерживая за талию, подвинул ко мне рюкзак и ботинки:

– Я закрою глаза, в этот раз. Ты быстрее одевайся, не мерзни.

Неловко ерзая, я надела белье, затем футболку, серую форму и ботинки. Сразу стало теплее и спокойнее. Все-таки привычные вещи придают уверенности, а мужчина рядом дарит тепло. Я обняла янта за шею и робко, благодарно коснулась его губ поцелуем. Джар прижал меня к себе обеими руками и с жадностью ответил. Мы позволили себе минутку удовольствия, затем он окинул меня счастливым взглядом – дышала я шумно и пылала страстью. Неужели мой организм не очистился полностью?

Остановила взгляд на губах Джара – и зависла, вспомнив, что он вытворял тогда со мной припухшим чувственным ртом, когда сил почти не осталось, а горячка похоти еще не остыла. По телу пронеслась волна удовольствия, я даже прикрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Затем вспомнила, что сама вытворяла с Джаром, когда потеряла контроль, когда пылала от любви и страсти, когда каждый сантиметр его кожи стал для меня самым вкусным лакомством. Тогда, когда я детально и близко изучала строение мужественности моего ранта.

От стыда полыхали даже уши.

– Что случилось, единственная? – вкрадчиво мурлыкнул Джар.

Боже, откуда у него такой греховный голос?

Я закрыла ладонями лицо и призналась:

– Просто отрывками приходят воспоминания о нашем… хм-м… слиянии.

– То есть целиком ты все не помнишь? – довольно усмехнулся чему-то Джар.

Я покачала головой.

– Не расстраивайся, у нас будет возможность повторить… и не раз. – Джар улыбался, прижимая меня. – Сейчас я отнесу тебя к себе в каюту, тебе надо отдохнуть.

Мы на время попрощались с медиком, проводившим меня восторженным взглядом. Потом через каждые десять шагов встречали незнакомых рантов и двоих десантников из группы Джара, не участвовавших в моем спасении. Адамир и Эльд – настоящие красавцы в строгой черной форме, так выгодно облегающей мускулистые фигуры! И выглядели не менее грозно, чем в дрифтах. Я отвечала на теплые приветствия знакомых и любопытные взгляды незнакомцев, прижимаясь к родной мужской груди.

Корабль оказался гораздо больше земного исследовательского – военный и рассчитанный минимум на триста членов экипажа. Пока мы спускались по платформам вниз, в сердце корабля, где размещались каюты, я выяснила, что Вьят на реабилитации. А пострадавшие из нашей группы в отключке на очистке. На вопрос, как они пережили воздействие, Джар ухмыльнулся:

– Мне дорог мой язык, я еще слишком многого тебе не сказал, а Илэр, если узнает, вырвет мне его с корнем.

Я сунула пальцы между застежками куртки Джара и с удовольствием ощутила под ней горячую голую кожу. Прижалась щекой к его плечу и наслаждалась живым теплом.

– Я люблю тебя, Джар, – шепнула ему на ухо.

– Я опасался, что ты впервые заговорила о любви под воздействием, – сипло признался Джар, остановился и спросил: – Ты помнишь, что тогда, в воде, сказал я?

Потерлась щекой о его плечо и ответила:

– Да, ты не знаешь, что такое любовь у землян. Но я твоя, а ты мой.

Кажется, мы добрались до нашей каюты, уж очень хотелось уединения. Когда за нами с шипением закрылись двери, Джар посадил меня на кровать, трансформировавшуюся из переборки, затем приказал системе поднять температуру, чтобы я согрелась. Опустился передо мной на колени и серьезно посмотрел в глаза: