Дэн Симмонс - Гиперион. Сборник

– У нас в запасе шесть дней, – сказала девочка. Мы сидели в проекционной нише, где подушки были мягче всего. Обед, после которого А.Беттик подал холодный фруктовый сок, остался позади. Мои руки слегка дрожали.

– Шесть дней девять часов двадцать семь минут, – уточнил компьютер.

– Корабль, – заметила Энея, – будь добр, помолчи. Тебя, кажется, никто не спрашивал.

– Хорошо, мадемуазель Энея.

– Шесть дней, – повторила девочка. – Нужно приготовиться.

– К чему? – Я пригубил сок.

– Думаю, нас будут ждать. Поэтому надо прикинуть, как нам пройти через систему Парвати и без помех добраться до Возрождения-Вектор.

Я окинул девочку взглядом. Усталое лицо, растрепанные, мокрые после душа волосы… Наслушавшись «Песней», в которых столько говорилось о Той-Кто-Учит, я ожидал увидеть нечто иное – юную мессию в тоге, вундеркинда, изрекающего исполненные глубочайшего смысла фразы. Энея же была обычной девочкой – если не считать выражения глаз: она словно позаимствовала свой взор у Мартина Силена.

– Как нас могут опередить? Мультилинии давным-давно не работают. Поэтому факельщик, который идет за нами, не может послать предупреждение. Не то что в твое время…

Энея покачала головой.

– Мультилинии уничтожили еще до моего рождения. Ведь мама забеременела до Падения. – Девочка повернулась к А.Беттику. Андроид стоял у стены и потягивал сок. – Извини, что я тебя не помню. Мне казалось, я познакомилась со всеми андроидами в Граде Поэтов.

– Неудивительно, что вы меня не помните, мадемуазель Энея. – А.Беттик наклонил голову. – Я покинул Град Поэтов задолго до того, как ваша мать отправилась в паломничество. Мы с моими… родичами работали на реке Хулай и в Травяном море. После Падения мы… ушли с работы и… потеряли друг друга из виду.

– Понятно. После Падения началось сущее безумие. К западу от Уздечки андроидам лучше было не появляться.

– Нет, серьезно, – сказал я, – почему кто-то должен нас поджидать? Мы раньше ушли в гиперпространство, значит, они появятся у Парвати через пару часов после нашего прибытия, верно?

– Верно, – согласилась Энея, – но мне почему-то кажется, что нас будут ждать. Поэтому надо составить план действий. Нашему кораблику придется играть в догонялки с боевым звездолетом.

Мы принялись выдвигать идеи, но в голову не приходило ничего путного; даже компьютер, когда его спросили, не сумел что-либо предложить. Во время беседы я наблюдал за девочкой, отмечая про себя, как загибаются кверху уголки ее губ, когда она думает, как перерезает лоб морщинка, когда она говорит о чем-то важном, какой нежный у нее голос… Пожалуй, я начал понимать, почему Мартин Силен требовал уберечь Энею от неприятностей.

– Странно, что поэт не попрощался с нами, – заметил я. – Неужели ему не хотелось поговорить с тобой?

– Дядюшка Мартин никогда не общался со мной по радио или по тривидению. – Энея пригладила пятерней волосы. – Мы договорились встретиться, когда я вернусь.

– Договорились? – повторил я. – Выходит, вы двое все предусмотрели, все спланировали заранее? И бегство, и ковер-самолет…

– Наметки плана набросали мы с мамой. – Энея улыбнулась. – А когда мама умерла, я обратилась за советом к дяде Мартину. Он проводил меня этим утром до дверей Сфинкса…

– Этим утром? – ошарашенно переспросил я. В тот же миг до меня дошло.

– День выдался долгий, – грустно сказала девочка. – Утром я сделала несколько шагов и переместилась во времени на половину того срока, какой люди провели на Гиперионе. Все мои знакомые, кроме дяди Мартина, наверняка мертвы.

– Не обязательно, – возразил я. – Власть Ордена установилась вскоре после того, как ты исчезла, поэтому многие из твоих знакомых могли принять крест. Если так, они живы до сих пор.

– Принять крест. – Девочка вздрогнула. – Родственников у меня нет, была только мама… А что касается знакомых, моих и маминых, сомневаюсь, чтобы они… приняли крест.

Мы молча смотрели друг на друга. Я вдруг осознал, насколько экзотическое передо мной создание: большинство событий, которые составляли для меня историю Гипериона, в то мгновение, когда девочка переступила порог Сфинкса, еще не произошло.

– Как я уже сказала, – продолжала Энея, – мы с мамой всего-навсего прикинули что и как. Ковер-самолет, к примеру, в наши расчеты не входил – мы не знали, вернется ли вовремя корабль Консула. Правда, мы предполагали воспользоваться лабиринтом, если Долина Гробниц Времени окажется недоступной. И надеялись, что я улечу с Гипериона на корабле Консула.

– Расскажи мне о своем времени, – попросил я.

Энея вновь покачала головой:

– Не сейчас. Мое время для тебя – история и легенды, но ты хоть что-то о нем знаешь. А вот я ничего не знаю о настоящем. Поэтому рассказывать тебе. Какое оно, настоящее? Из чего сделано? И что в нем принадлежит мне?

Это явно была какая-то цитата из неизвестного мне произведения. Я начал рассказывать об Ордене – о грандиозном соборе в Сент-Джозефе и…

– Сент-Джозеф? – перебила девочка. – Это где?

– Столица Гипериона. В твое время ее называли Китсом. А также Джектауном.

– А-а… – протянула Энея, откидываясь на подушки со стаканом сока в руке. – Значит, сменили языческое название. Думаю, отец бы не возражал.

Она уже во второй раз упомянула своего отца – должно быть, речь шла о кибриде Джона Китса. Но я решил повременить с вопросами личного свойства.

– Да, когда двести лет назад Гиперион перешел под власть Ордена, многие города и местности получили новые названия. Хотели даже переименовать планету, но почему-то не вышло. На самом деле Гиперионом управляет генерал-губернатор, которого, естественно, назначает Орден… – Я достаточно подробно описал нынешнее политическое устройство, достижения в области технологии и культуры, поведал об изменениях в языке, перечислил все то, что слышал, видел и читал о наиболее развитых мирах Ордена, в том числе и о чудесах Пасема.

– Похоже, многое осталось прежним, – заметила девочка, когда я остановился перевести дух. – Наука застряла, да? Никак не поднимется до того уровня, какой был при Гегемонии.

– Ты права, – согласился я. – Вина за это отчасти лежит на Ордене. Церковь запретила создание и применение разумных машин – ИскИнов, как их называли в твое время; основной упор делается не на развитие науки, а на человека как такового, на его воспитание.

Энея кивнула:

– Все равно, уж за два с половиной столетия можно было придумать что-нибудь этакое… Мне кажется, я попала в Темные Века…

Я усмехнулся, поняв, что обиделся за Орден, за общество, членом которого не стал по своей воле.

– Все не так страшно. Вспомни, Орден победил смерть. Благодаря этому открытию стало возможным регулировать численность населения. Большинство «воскрешенцев» полагают, что пришли в мир надолго – по крайней мере на несколько сотен лет, а если повезет, то и на тысячу. Они не торопятся что-либо менять, поскольку спешить им некуда.